Мне говорят, я – безнадёжный случай,
Пропал, погиб. Но брезжится картина:
Два тысячелетия назад распят безвинно
Спаситель мира на голгофской круче,
Чтобы воскреснуть {внутри нас}. И нет прохода
Иного к Богу, кроме как сквозь двери,
Что открываются лишь калькою с Вечери,
И что ни сок, ни индуистский мóдак,
Ни мусульманский финик, никакая фига
Не вознесётся фимиамом к Небу.
Так пристрастился, видимо, к вину и хлебу
Создатель мира, что сошёлся на них клином.
И я представил, спекши слабый разум:
Существовала минус бесконечность Бога,
Но, знать, добравшись до церковного порога,
Она споткнулась об него и спрессовалась
В деноминацию… От этой мысли
Внутри меня всё сжалося келейно,
Я захотел укрыть Христа за пазухой своей, но
Он посмеялся в моих атомах, в своеи Выси.