– Ну и что вы мне сейчас скажите против? – Усмехается себе в усы господин Питковский, поглядывая на своих в полной растерянности застывших соседей по столу. И они не только ничего посмотреть против не могут, но и теперь совершенно не знают, как им дальше быть, при виде того, как господин Питковский самонахально заручившись поддержкой столь могущественного покровителя, кем был принц Вторит, сейчас издевательски нервирует их психику, нанизывая мясо вилкой находящейся в неположенной по этикету правой руке.
Но господин Питковский, что за подлая натура, на этом не останавливается (и это понятно, имея-то таких покровителей), и как только он прожевал заброшенный в рот не по правилам кусок мяса, то он вместо того, чтобы прилично вытереть губы салфеткой, берёт и, не скрывая своей близкой заинтересованности к сидящей напротив него, пока что только мадмуазель Жаннетт, очень демонстративно облизывает свои губы.
Ну а такого вызова приличиям, уже никто из сидящих за этим столом гостей мимо себя пропустить не может, и заставляет их с поправкой на покровительство принца, реагировать. И первым, кто не пропускает мимо себя поднятой в запале от увиденного полной рюмки, то это самый молодой из занимающих за этим столом лиц, пока безуспешно добивающий своего признания в глазах всё той же мадмуазель Жаннетт, сэр Бритстоун. Ну а вслед за ним, а всё из-за своей возрастной рассеянности, а также из принципа не лезть на рожон (что и привело её в стан старых дев), воздержавшись от первоочерёдности, последовала реакция и со стороны герцогини Йоркской, которая впав в мысленную прострацию, умудрилась уронить свою челюсть себе в декольте.
Ну и как здесь быть без того, чтобы не упомянуть и саму мадмуазель Жаннетт, у которой между прочим, у первой дрогнуло сердце, и она к новому потрясению сэра Бритстоуна, решившему незамедлительно повторить фокус с рюмкой, вначале густо краснеет, а затем и вовсе бросает вызов, но уже другим приличиям – мадмуазель Жаннетт, не сводя своего взгляда с господина Питковского, перекладывает из левой руки в правую свою вилку, и теперь за столом наступает полный цугцванг». – Замолчал Чтец, не моргая уставившись на слушателей.
– Чего замолчал? Или на этом всё? – ожидаемо первым, нетерпимо или нетерпеливо, что и не разберёшь, задался вопросом доктор Очерк.