– Может, просто добрый, а?
– Чеши отсюда! Не мешай работать! – и вторично, ласково, огрела меня полотенцем. – Всё-таки заскочи сегодня к нам. С Николаем познакомлю.
Так мы и познакомились с Колей Мухой. Оказывается, это была настоящая фамилия! Самая натуральная. Хохлятская. Да, когда-то он был мастером спорта по боксу, тренером. Жил на Украине. До Зойки был женат. Развёлся. Работал на золоте. У кого-то увёл Зойку и попал к нам в нефтеразведку. А фамилия его иногда становилась предметом анекдотов. Как-то нам в промтоварный магазин привезли страшный дефицит: стиральные машины-малютки. Объем на полведра. Удобные штучки для женщин. Что-то по мелочи состирнуть – пожалуйста! Не надо заводить стирку на три часа. Раз, и готово. Слух по посёлку разнёсся с неимоверной быстротой. Очередь занимали с четырёх часов утра. Прибегаю в полпятого. Уже было нужно. Жена с материка приехала, так что появились обязанности. У крыльца магазина одиноко сидит Васька Востриков.
– О! Смена пришла!
Забыл сказать, что в то время в посёлке появилась и Зойкина мать. Колькина тёща то есть.
– Васька, за тобой много толпы?
– Да нет. Ты тут посиди до очередного, а я сбегаю домой, «чердак» поправлю!
– И всё-таки сколько?
– Да всего две Мухи за мной! Молодая и старая!
И убежал. А я сидел и, улыбаясь, думал: «Вот если Зойка с матерью уедут отсюда, то тогда, может быть, и будет у них шанс назваться своей настоящей татарской фамилией. Но пока они рядом с Николаем, так и будут две Мухи – молодая и старая!»
Было у Николая какое-то гипертрофированное чувство справедливости. Зная свою непомерную ударную мощь, он старался избегать конфликтов. Если инцидент был несущественным предупреждал: «Не зарывайся, брат! А то из трусов выпрыгнешь!» И этого было достаточно. Но за чужую, и свою правоту мог порвать в лохмотья любого. Однажды после силосной компании наша «зондеркоманда» ожидала в Ногликах дорогой сердцу «Пятьсот весёлый экспресс». Затарились, как положено. Дорога дальняя. И «в полдень джентльмены выпивали и закусывали». И, что там не поделил всегда добродушный Ванька Курушин с Худяком – одному Богу известно! Мужики рослые, здоровые. Не мне чета. Только, возвратившись из привокзального киоска, я с удивлением разглядывал, как они и ещё двое «присяжных» уютно лежали в рядок на перроне.