Библия, отчизна моя,
Библия, моя земля польская,
Галилейская И францисканская,
Вы, Книги моего детства,
Написанные двуязычьем —
Польским наречьем еврейского,
Еврейским наречьем польского,
Двуязычьем
Святым
И
Единым.
Когда близок закат,
А с липы перед моим домом падают листья,
Я сижу, склонившись над Тобою,
Библия,
И выбираю из Твоих стихов Все наилучшие,
Которые для меня – недосягаемый образец,
Все наипрекраснейшие,
Которыми восхищаюсь,
Все возвышенные,
С которыми мне не сравниться.
Библия,
Говорящая мне голосом увегцеванья,
И голосом порицанья,
И голосом гнева,
И голосом наказанья,
И голосом осужденья,
И голосом предупрежденья,
И голосом совести,
Библия,
Вершащая надо мною
Суд.
Когда близок закат,
А с липы перед моим домом падают листья,
Ты глядишь на меня
Очами Отца, и Сына, и Святого Духа,
Очами моих праотцов,
Очами моего деда,
Очами моей жены,
Очами моих любимых поэтов,
Очами Яна из Чернолесья, Скарги и Анхелли
[1].
Ты взываешь ко мне из глубины
Псалмом крематориев,
Плачем над руинами сражающейся Варшавы,
Рыданием над остатками сожжённого гетто,
Памятью Освенцима,
Треблинки,
Майданека,
Стоном Иеремии
Из моей вдвойне истерзанной
Жизни.
Всё есть в Тебе
Из того, что я пережил.