Ник не упал. Какая-то неведомая сила подняла его в воздух и понесла вперед и вверх. Он снова почувствовал движение в спине и услышал гул, напоминающий очень громкое жужжание. И тут его осенило: у него были крылья. Да-да, крылья! Это они заработали, когда он прыгнул в пропасть. Это они теперь гудели за его спиной и несли его по воздуху.
«А-а-а-а!» – закричал Ник от восторга. Он впервые в жизни летал сам, ни в самолете, ни на воздушном шаре, ни на дельтаплане (он когда-то занимался дельтапланеризмом), а сам по себе. Он попробовал повернуть налево, и это легко получилось. Направо – то же самое. Вверх, вниз, во всех направлениях движения получались легкие и не требовали почти никаких усилий или напряжения. Крылья за спиной работали словно сами по себе, хотя слушались любого желания и тут же его исполняли. Ник резвился в воздухе как маленький ребенок. Теперь он менял скорость полета, делал «петли» и «восьмерки», пикировал вниз и взмывал вверх.
Ощущения были просто фантастическими и не поддавались определению. Ник решил, что это был, пожалуй, самый реальный сон в его жизни. Впервые Нику не хотелось просыпаться. Он упивался чувством полета и способностью управлять этим полетом. Он уже почти научился зависать в воздухе. Сейчас он завис прямо перед зеркальной дверцей шкафа, и его взгляд упал на отражение в зеркале. Он увидел перед собой парящую в воздухе муху. «Вот это да! Значит, я во сне стал мухой. Здорово! Поэтому у меня крылья, поэтому я могу летать, поэтому у меня в глазах множество экранов». Ник знал о специфике мушиного зрения. Ему как-то раз пришлось брать интервью у ученого-биолога. «Зрение мухи, – говорил биолог, – можно представить в виде множества экранов, на которых изображено то, что находится в ее поле зрения. Так уж устроены глаза мухи».
Всё это пронеслось в голове Ника в доли секунды. Он решил в полной мере воспользоваться своим великолепным, невероятно реальным сном. Он начал садиться на разные предметы в спальне. Ему ужасно нравилось безо всяких видимых усилий перелетать со шкафа на спинку кровати, а оттуда на люстру, с люстры на спинку стула, на телефон, на вазу с цветами. Теперь он понял, что белым полотном была его собственная подушка, и что большая «таблетка» действительно оказалась пуговицей на наволочке. Ник не просто садился на предметы, он теперь по ним ходил, причем под любым углом. Он даже сел на потолок и пошел по нему совершенно спокойно, как если бы делал это на полу. Ощущение было неповторимым.