Илья сосредоточил внимание именно на нём, а не на фигуре, от которой явно исходила угроза. Отец учил его не смотреть в глаза дворовой собаке, и сейчас это должно было сработать, хотя похожими на дворняг были как раз он и его друзья.
Грузная фигура сержанта обошла вокруг сидевшего на табурете Женьки, потом еще раз. Он двигался почти бесшумно, только скрипел паркет и сановито похрустывала кожа сапог. Внезапно он схватил Женьку сзади за шею, от неожиданности тот вскрикнул и сделал попытку увернуться. Табурет выскользнул из-под Женькиного зада и врезался в ногу милиционера.
Насколько Илья мог судить из своего богатого на падения и столкновения с окружающими предметами жизненного опыта, удар был не очень болезненный, можно сказать «вскользячку», но, понятно, сержанту нужен был только повод, и Женькин зад и табуретка сделали свое дело.
Женька еще лежал на полу, когда пыльный носок сапога угодил ему в ребра, после чего паренек отлетел к окну и шмякнулся о батарею спиной. У Женьки перехватило дыхание, мгновение он оставался лежать с широко раскрытым ртом и выпученными от удушья глазами. Потом завопил то ли от боли, то ли от страха, да так истошно, что напарник участкового схватился обеими руками за стул, будто боялся упасть, лицо его побелело.
Илья набрал в грудь побольше воздуха и тоже заорал. После чего, почти инстинктивно, как это всегда бывало в дворовых потасовках, ноги его сами спружинили и бросили на обидчика. Он воткнулся головой в темную клинообразную сырую полосу над ремнем, точно посередине спины милиционера и… снес с его головы фуражку. Это был единственный эффект от стремительной атаки. Сержант застыл на месте как валун-каменюга, а Илья рухнул у его ног, в шее что-то хрустнуло и свет перед глазами героя померк.
***
– Хи-Хаак, помоги, – почувствовал Илья натужный шелестящий шепот у своего уха.
Щеку защекотало прикосновение чьих-то жестких волос. Также ему бывало щекотно от редкой ласки отца, когда его губы касались щеки или лба, а двухдневная щетина (по субботам и воскресеньям отец не брился) задевала нежную кожу и шелестела наждачной бумагой.
– Евреи по субботам не работают, Аратрон, – пророкотал другой голос, но через мгновение Илью кто-то взял за ноги – под мышками он уже был крепко схвачен, по-видимому, Аратроном, – и тело героя поплыло куда-то в воздухе, покачиваясь из стороны в сторону.