– Элисон, не будь такой переборчивой. Мы думали, к тебе и эсквайр не посватается, а тут целый граф. Что тебе не нравится? – спросила Фанни.
– Подумаешь, горбун, – поддержала ее Китти. – А у тебя припадки. И воображаемые друзья. Не будь эгоисткой, Элисон. Подумай о семье!
Может, она права? И я действительно эгоистка?
Я попыталась подумать о семье. Но вместо этого снова вспомнила вязкую тьму в глазах его сиятельства и предвкушающую улыбку на смуглом лице.
* * *
Первый раз я увидела графа Блудсворда в двенадцать лет, аккурат в свой день рождения. Цвела сирень, ветер обрывал с яблонь белые лепестки, и жужжали мохнатые пчелы.
Он приехал вместе с дядей Грегори. Я сначала и внимания не обратила – мы с Китти и Фанни играли в крокет во дворе. Солнце так и палило, словно уже лето, все захотели лимонаду, я сказала, что сбегаю – попрошу прислугу принести.
Побежала и наткнулась на дядю с его другом. Они как раз входили в дом. Хотела проскочить между ними, но дядя ухватил меня за плечо.
– Тпру, мисс Майтлтон. Куда вы так торопитесь? Разве вас не научили, что благовоспитанным девицам не следует носиться, как челяди?
– Будьте добрее, Грегори, – хорошо помню, как жутко стало, когда услышала этот медовый голос. День жаркий, а у меня мороз по коже. – Я ведь правильно понимаю, что это сама виновница торжества? В такой день следует быть с ней помягче, мой дорогой друг.
Я съежилась, попробовала выскользнуть. Не тут-то было. Дядя Грегори крепче сжал пальцы и укоризненно покачал головой.
– Где ваши манеры, леди? Поприветствуйте моего друга. Граф Оливер Блудсворд, член палаты лордов. Оливер, это моя племянница, Элисон Майтлтон.
– Доброго дня, сэр, – пискнула я. Сделала книксен и лишь тогда осмелилась посмотреть на него.
Отчего-то граф с первой минуты показался мне таким же страшным, как его родовое имя. Лицо у него было грубое, некрасивое – с большим носом, густыми почти сросшимися бровями и тяжелой челюстью, но смеяться над ним не хотелось. Над такими не смеются, их боятся.
Особенно мне запомнились глаза – две бездонные ямы, полные тьмы.
– Наслышан, наслышан. Вот вы какая, юная леди, – он говорил лениво, вроде бы небрежно, но так и ел меня глазами.
Я еще раз сделала книксен. И заверила, что мне очень приятно. Хотя приятно совсем не было.
Только когда он отвернулся, скинул с плеч плащ и отдал его дворецкому, я заметила, что друг дяди Грегори горбат.