А вот все действия наших проводников говорили о том, что они укладываются основательно до самого утра. Например, у Игната Прокопьевича спальная конструкция была самодельной и представляла собой какие-то частично меховые одеяла, сшитые вместе в форме спального мешка (могу ошибаться – я видел только в полутьме). Уверен, что это его мастеровых рук дело. Так вот, залезал внутрь этой берлоги дедушка Игнат не менее двадцати минут.
Оказалось, что кроме меня и Марины, никто ночью не встает с целью облегчения. Для меня это было если не шоком, то крайней степенью удивления (для Марины это было шоком потому, что для нее ночная встреча с морозом была хуже ядерного взрыва). Ровный и непрерывный сон кочевника с вечера и до утра, судя по всему, – пример удачной адаптации к суровым условиям. И ничего удивительного тут нет. Я так и сказал себе накануне очередного ночлега: «Ничего удивительного. Буду делать так же». Подобная психологическая установка позволила мне сдерживать ночные муки едва ли лишний час. После чего я пулей вынесся из палатки.
Поэтому неизбежность ночного «перекура» мечом Дамокла нависала с приближением каждой ночи (отказаться от блаженства вечернего чаепития я был не в силах). Но сама практика этого процесса была еще более трагикомичной, чем это можно представить.
Больше всего изматывало после полуночного пробуждения вранье самому себе под лозунгом: «А вдруг я все-таки дотерплю». Но когда барометр начинало зашкаливать, то наступало самое интересное. Во-первых, по вполне понятным причинам, момент старта не должен был совпасть с эвакуацией из спальника Марины. Во-вторых, перед сном траектория продвижения к двери оценивалась при ярком свете лампочки, а ночью приходилось довольствоваться скромным освещением маленького налобного фонарика. В-третьих, общая диспозиция тел и вещей за время, прошедшее после отбоя, нередко значительно менялась. И это при том, что, выбравшись из спальника и сев на нем, оставаясь раздетым на морозе, необходимо было натянуть бахилы, упрятанные между спальным мешком и стенкой (на морозе они заметно дубеют и уменьшаются в размере).
И вот ты уже в бахилах, готов к решающему броску. Но необходимо преодолеть пространство, похожее на минное поле – где-то под разостланными вперемешку одеялами и одеждами лежат люди. В результате один раз я наступил на голову дедушке Игнату, в другой раз чуть не повалил печку, потеряв равновесие от попавшего под ногу полена, но самое неприятное было в предпоследнюю ночевку. К этому времени я уже перестал ночью надевать бахилы – босиком получалось мобильнее. Я совершил прыжок, но немного не рассчитал и в поисках баланса задел рукой одеяло. Там была Айта. От неожиданности она закричала так сильно, что все проснулись. Конфуз был полным.