Но в принципе ужасная жара в павильоне меня не сильно смутила. Такое происходит от работы мощных осветительных приборов. В конце концов, потерпеть можно, для актера это привычная работа.
Ассистентка перед гримом отвела меня в костюмерную… Здесь я с удивлением обратил внимание на висящую на вешалке шинель. И тут от очень нехорошего предчувствия мой мозг откопал в памяти описание снимаемого действия в сценарии. Когда я вечером учил текст, я не обратил внимание всего на одно слово в начале – «Зима…»
После грима я вернулся в павильон. Зимний макияж стремительно стекал по моим щекам. Одна ассистентка шла рядом, постоянно промакивая мою физиономию салфеткой, вторая ассистентка несла мою шинель, папаху и башлык – пот начал лить с меня ручьями еще когда я начал одеваться.
Началась репетиция. Не надо напоминать, что адмирала Колчака играл Константин Хабенский. До этого я не встречался с ним на съемочной площадке. Первый контакт в работе всегда очень сложен, особенно если в кадре работает мегазвезда. Звездная болезнь – явление в кино повсеместное. Причем в предстоящей сцене Колчак по сценарию – проситель перед Семеновым. Это высокий актерский профессионализм, когда человеческий вектор не переносится на сценарное общение. Здесь популярнейший актер Хабенский должен просить денег у Андрея И, которого видел только по телевизионным программам.
Но Константин, как и Егор, оказался замечательным, приятным человеком, и мы с ним подружились сразу и навсегда.
Сцену мы отрепетировали быстро, и началось… Самым страшным было начало. Мы с Егором, «замерзшие», входим в номер, где нас ждет Костя.
Снимали это так. Камера ждала нас внутри декорации гостиничного номера, и в решающем кадре нужно было только войти в заснеженной от пурги одежде и начать раздеваться. Подготовка к каждому дублю, по количеству людей, обслуживающих нас с Егором, была похожа на подготовку космонавтов к старту.
Когда камеры были готовы к запуску, несколько помощников начинали быстро нас одевать, тут же подключалась гримерская группа. Они опрыскивали нас искусственным снегом, делали усы «замерзшими», а лица синими от холода… Камеры включались заранее, и по готовности гримеров, чтобы не тратить драгоценные секунды на команды «Мотор!», «Камера!» и т. д., мы входили в номер.
40-градусная жара делала свое дело – спустя несколько секунд съемок общего плана пот начинал просто фонтанировать. После остановки камеры помощники вбегали в павильон и стремительно раздевали нас. Но сделать это моментально было невозможно. Поэтому уже после третьего дубля китель можно было выжимать, и отдельные темные пятна стали проступать на шинели…