— Надеюсь, вы нас не разочаруете, мистер Шульц, — произнёс
Хейли.
— Я тоже, — сказал я. — Ради бесплатного обеда можно и
постараться.
Все отошли назад, мне за спину. Тут никому не надо было
объяснять, что не стоит находиться на линии огня.
— Итак, мистер Шульц, я по сигналу подкидываю шляпу в воздух, вы
поворачиваетесь и начинаете стрелять, — сказал Олдмен. — Посмотрим,
какой из вас стрелок.
— Валяйте, — сказал я.
Как и было велено, я повернулся спиной и принялся ждать сигнала.
Олдмен по-разбойничьи свистнул, я быстро обернулся и увидел летящую
шляпу в воздухе. Спуск у этого кольта оказался неожиданно тугим, и
я пожалел, что не сделал несколько пробных выстрелов, всё-таки, к
чужому револьверу надо привыкнуть, но я всё же прицелился в чёрное
пятнышко и выпустил в него шесть пуль подряд. Каждая следующая пуля
подкидывала шляпу чуть выше в воздухе, и каждое попадание было
заметно сразу, ещё в полёте. Я попал пять раз из шести,
промахнувшись только первым выстрелом.
Все зрители заголосили на разный лад, спорщики молча передавали
друг другу деньги ещё до того, как Олдмену принесли его шляпу. За
ней сбегал какой-то мальчишка, приземлилась она в доброй сотне
метров от салуна, и мальчик уже на бегу просовывал пятерню в дырки.
Я вдруг почувствовал себя Шариком, прострелившим шапку почтальону
Печкину. У Олдмена теперь тоже не шляпа, а сплошная вентиляция.
— Невероятно, мистер Шульц! Просто невероятно! — наперебой
поздравляли меня горожане.
Ладно, я и сам не ожидал, что попаду столько раз. Я рассчитывал
попасть хотя бы одним выстрелом, мне было бы достаточно.
— За это стоит выпить! — воскликнул Хейли.
Всей гурьбой мы вернулись в салун, а шляпа Олдмена пошла по
рукам, каждый желал лично убедиться в моей меткости и потрогать
получившиеся отверстия.
— Даже удивительно, что вы не пристрелили Мартинеса и его банду,
а дали себя ограбить, мистер Шульц! — воскликнул кто-то из
зрителей.
Я поморщился. Будь у меня заряженный карабин, и знай я заранее,
кто сидит в пустыне у костра, я не оставил бы этим поганым мексам
ни единого шанса.
Как и условились, мне заказали ужин, простой, но сытный,
кукурузную кашу с говядиной, и я уплетал не самое аппетитное варево
за обе щеки. Воистину, голод — лучшая приправа.
Теперь я уже не был обычным бродягой, зашедшим в этот городок из
пустыни, теперь я был в центре всеобщего внимания, и каждый считал
своим долгом подойти и познакомиться со мной, от местного
брадобрея, тут же предложившего мне свои услуги, и до салунных
девчонок, мило улыбающихся и хлопающих ресничками каждому.