По периметру лаборатории располагались высокие до потолка шкафы с книгами. В углу стояла кушетка и низенький столик, где, очевидно, иногда отдыхал некромант.
В противоположную стену была вмонтирована большая железная клетка со скамьей внутри.
- А вот это – будут твои покои, ласточка, - сказал некромант, отпирая их дверь.
- Зачем я тебе? – спросила, подняв на него взгляд. Охоты и дальше «выкать» собственному палачу не было, поэтому я перешла на панибратское «ты», на которое некромант даже не обратил внимание. Возможно, его не волновали такие мелочи, как этикет.
- Все, что я делаю, я делаю во имя науки. Некромантия – одна из самых неизученных сфер магии, но я добьюсь того, что когда-нибудь мы сможем легко оживлять своих близких. Я над этим как раз и работаю, ласточка, - грустно улыбнулся Азэль.
- Но это невозможно, - категорично заявила я.
- Когда-то было невозможным даже просто поднять мертвеца из могилы, - резко возразил он, - Но я многое сделал для того, чтобы это стало реальностью. И сейчас ни перед чем не остановлюсь. Проходи, - он любезно показал рукой внутрь камеры.
Прошло уже двое суток с момента моего нахождения во владениях Винтерса. До сих пор он так и не приступил к экспериментам надо мной. Что не могло не радовать.
С раннего утра и до поздней ночи Азэль корпел над пробирками и спиртовками. Он то и дело заливал в них новые реактивы, добавлял ингредиенты, увеличивал и уменьшал огонь на спиртовке и отстраненно наблюдал за результатом. Когда его очередной опыт заканчивался черным едко пахнущим дымком, он со злости отшвыривал всё на пол и пинал массивный шкаф.
После этого он обычно кидался к книжным полкам, доставал следующий талмуд и рьяно его листал, пока не находил нужное. А далее все повторялось. Очень скоро мне наскучило за ним наблюдать, а меня он не замечал и вовсе. Его обещание на утро познакомиться ближе и поговорить, так и осталось лишь словами. Ну и ладно.
Пару раз я пыталась завести с ним «светскую» беседу, но была грозно остановлена окриком «Сиди и молчи. Только твоей трескотни мне и не хватало!». Обиженно захлопнув рот, я даже не стала говорить ему, что в одной из его колб идет процесс пригара. Пусть снова все кидает на пол. Не мне же убирать.
В первые сутки моего пребывания в клетке, я без дела сидела на скамье, что была вмонтирована в стену. Мне было горько и жалко себя до слез, вот только последних, как я ни старалась, не могла выжать из себя ни капли. Вероятно, сказывалось, что теперь мне это недоступно. Так же, как и голод с жаждой, и холод с жарой. Я ничего не чувствовала.