— Ужас, Семён, кто так тебя? Прости… Мне не надо задавать вопросов. Просто… это кошмар…
Трясущимися руками достаю из пачки две таблетки на основе парацетамола.
— Возьми и запивай. Обе. Сейчас же. Потом разберемся, что делать с ранами.
Он без всяких уговоров берет таблетки и запивает их водой. Осушает стакан до дна и глубоко вдыхает.
— Тебе нужно в ванну. Нужно промыть раны. И… Ты весь перепачканный. Не знаю, в каких кустах ты дрался, — произношу запальчиво и тут же кусаю губы. Что я говорю? Какая ванна? Я же собиралась отправить его домой… Невесть что говорю.
— И там будешь помогать? В ванной… — произносит так неожиданно, что не успеваю смутиться.
Только натыкаюсь вдруг на его взгляд. Хмельной, уставший, но почему-то мне кажется с юношеским задором.
— Не хотелось бы… Я как-то… Как-то я… Я не подумала… — начинаю перебирать пузырьки антисептических средств.
— Что? Никогда голых пацанов не видела? — хрипло низко спрашивает.
— Семён… — стараюсь не упасть в обморок. Сейчас будем оба лежать без сознания.
Беру себя в руки. Он молчит.
— Так. Я пропущу мимо ушей твои неуместные вопросы. Сделаем вот что. Сейчас я обработаю порезы. А когда тебе станет легче, ты сможешь сходить в ванную комнату. Таблетки сильные, должно отпустить через десять минут. Надеюсь, станет легче.
Он ничего не отвечает. Только утвердительно кивает и снова закрывает глаза.
— Пошли в комнату. Здесь темно. Я ничего не вижу.
— Снова ты меня гоняешь.
Семён медленно встаёт и идёт за мною. Я прохожу в нашу с Маришкой комнату, и парень проходит следом.
— Садись здесь. Это моя, — указываю на одноместную кровать, аккуратно застеленную сиреневым с цветами пушистым пледом.
— У тебя уютно, Кул, — замечает он, садясь на кровать.
— Кул, значит круто? В чем же… — я достаю ватные диски и прыскаю на них перекисью водорода.
Встаю напротив Семёна и смотрю на него, думая, что же первое обработать. Губы? Скулы? Плечо?
— Я бы мог сам наверное… К черту. Не трогай. Ничего со мной не будет. Щас как на собаке все заживёт, — игнорирует мой вопрос. Неожиданно злится.
Смотрит с недовольством на меня.
— Почему не хочешь принять помощь?
— Не хочу и все. Зачем ты это делаешь?
— Что это? — отхожу на шаг назад.
— Все это? Забота, лекарства. За хера?
Я обиженно отворачиваюсь. Подхожу к тумбочке кладу на место диск. Встаю около двери.