— Сём, она передавала привет. Спрашивала о тебе. Я немного рассказала, но не все. Так, всякую ерунду. Только ты ей сможешь рассказать о своей жизни. Только ты, Сём, — умоляюще произносит, наконец, сводная сестра.
— Угу.
— Сём, ты должен ее навестить. Должен.
— Я никому ничего не должен. Ни ей, ни тебе, ни дядьке Леше. Ни бабушкам, ни дедушкам, никому. Я сам по себе! Так что…
— Прогнозы врачей хреновые… — перебивает, не дослушав до конца.
— Я знаю, какие прогнозы. Никакие! Ань, зачем ты вот все это? Зачем? Ты ездишь навещаешь. Чё ещё надо? Езди себе дальше, а меня не цепляй. Я как-нибудь сам разберусь в себе. Окей?
— Но ты же…
— Я сказал сам разберусь! Какое слово тебе не понятно? — закипаю.
— Вот всегда ты так! — со злостью кидает и уходит быстрым шагом от меня вперёд.
Не оборачивается, идёт вперёд, оставляя меня среди моих душераздирающих демонов.
— Вот и иди себе дальше! — кричу вслед.
Аня на секунду останавливается. Потом взмахивает рукой, мол отвали, и идёт дальше.
Пусть не лезет! Ненавижу за то, что все могут. А я нет! Видимо, я и правда очень ужасный сын. Обуза!
По моей просьбе Аня ездит к моей матери каждый гребанный день и сидит у неё по целому часу. Да, надо отдать Аньке должное. Моя мама ей неродная, и вряд ли бы она так часто ездила если бы не мое пожелание. Каждый день, без пропуска…
Когда маму положили в клинику, Аня внезапно оказалась одним из самых близких мне людей. Она поддерживала как могла, ревела вместе со мной. Мы напивались в хлам и ржали под старые советские фильмы. Мы страдали. Выкручивались как могли, размышляли о жизни и смерти. Анька ее любила, как и меня. Мы стали для нее родными людьми — я настоящим старшим братом, мама — почти настоящей мамой. И сейчас. Сейчас я ей благодарен, что ездит и навещает ее больную. Почти безжизненную. Потому как сам не могу, не хватает смелости, не хватает сил…
Мать твою! За хера только согласился поговорить наедине. Знал, что проедется по нервам на танке, безжалостно вспарывая заново кровавые раны. И все равно пришел.
Смотрю Аньке вслед. Даже не пытаюсь догнать. Она почти бежит, сверкая пятками белых новых кроссовок. Ну и фиг с ней. Разговор по душам не вышел. Плюю с яростью на асфальт и медленно возвращаюсь к парковке.
Тупо стою у капота автомобиля. Времени уже много, а мне ещё эту драную презентацию делать. Вчера попытался чего-то поискать и даже насочинял немного. Сейчас дома в тишине надо все доделать и скинуть Даше.