Ане, судя
по всему, подъём сегодня дался тяжелее всех. Она и в столовую зашла
последняя, и на стул даже не села, а растеклась по нему. Дальше,
сонно хлопая глазами, намазала масло на сыр, положила сверху кусок
хлеба и попыталась налить кофе вместо чашки в сахарницу. Хорошо,
девушка-служанка, как раз заносившая фарфоровую кастрюльку с кашей,
в последний момент успела перехватить руку и направить струю куда
нужно.
– Спасибо,
– поблагодарила Аня. Отхлебнула кофе и задумчиво выдала: – Вот в
прошлом году в последний день каникул, перед тем как лечь спать,
мне ужасно захотелось стать взрослой. И не через четыре года, а
назавтра же. Спать ты ложишься ещё маленькая, просыпаешься утром,
смотришь – ты уже совершеннолетняя и в школу идти не надо. И что? Я
вон по всем документам взрослая, и всё равно надо идти в школу. А в
нагрузку ещё и куча проблем.
Михаил на
слова сестры хмыкнул, так как подумал, что у него желание тоже
сбылось, но опять же извращённым образом. Сколько раз он за сорок
лет после выпускного дня думал, что вот хорошо бы обратно в школу и
подальше от проблем? Сбылась мечта... Впрочем, надо признать – уж
он-то не пожалеет ни мгновения. Хотя бы потому что уже и
представить не может, как раньше жил без своих
сестрёнок.
– Это
пройдёт, – жизнерадостно отозвалась Маша. Она вообще, кажется,
единственная сегодня из всех Тёмниковых, была в хорошем настроении.
– Неделька-другая, особенно после уроков домоводства, и ты сразу же
начнёшь считать дни до каникул. Что я, тебя не знаю?
Спорить Аня
не стала, то ли была согласна, то ли спать хотелось сильнее. Не
зря, едва все заняли места, как Аня мгновенно уснула. Впрочем,
сразу как микроавтобус выехал за пределы жилого квартала родового
поместья, задремали и все остальные, даже Берта. Разве что госпожа
Энрикет бодро читала газету. Михаил какое-то время пытался бороться
с дремотой, глядя в окно: с собой он взял общие и отсюда
несекретные сводки за три последних дня плюс прессу. Главе рода из
потока новостей от гадючника столичного светского общества выпадать
было нельзя. Собраться с духом и заставить себя работать никак не
получалось. За окном одна за другой проносились московские улицы,
по которым пёстрые ручейки детей и подростков с цветными шариками в
руках текли в школы. В салоне автобуса – тёплый кондиционированный
воздух, а вот лица детей и взрослых на улицах сейчас обдувает
прохладный ветер. Всё вокруг наполнено печальной осенней свежестью.
Бледно-прозрачное сентябрьское небо, чистые холодноватые облака,
шарики в руках. И каждый чувствует себя свежим, умным и наверняка
трепещет от предвкушения скорого начала нового цикла жизни под
названием учебный год... На этой философской мысли Михаил не
заметил, как всё-таки задремал.