Эван достал из выдвижного ящика
стола, на котором стоял телефон, ключи от паромобиля:
– Ты сейчас разводишь пары, я
собираюсь, и выезжаем. К утреннему совещанию должны вернуться.
Одли прошипел себе под нос что-то о
многочисленных шилах в одном затейливом месте у комиссара, но на
улицу пошел без спора. Эван же рванул к себе наверх – одеваться. По
пути он заглянул на половину слуг и разбудил лакея Джона, попросив
проводить их с Одли.
В спальне по-прежнему тихо и сонно –
девочки спали, Вики тоже. Эван осторожно прошел в гардеробную и
выбрал простой дорожный костюм: сорочка, свитер под горло, бриджи и
теплые шерстяные гольфы. Потом он оставил записку с просьбой не
волноваться на прикроватном столике, ласково погладил спящую Вики
по голове и пошел прочь.
Джон был понятливый малый: пока Эван
собирался, заканчивая в холле свой гардероб коротким пальто – в
горах по ночам еще холодно, – и поверх непромокаемой накидкой, – он
собрал в дорогу простые сэндвичи и термос с горячим кофе.
Эван вышел на крыльцо дома,
разглядывая Одли, предусмотрительно ставившего в багажник запасные
канистры с топливом – гидроколонки в дороге всяко найдутся в
отличие от заправок. Сопровождавший его Джон кашлянул, привлекая
внимание, и Эван замер: по дороге к ним шел мрачный, уже уверенный
в очередной порции «заботы» Грег. И ведь не скажешь ему, что у него
медовая луна, что у него приболевшая жена, о которой надо
заботиться, потому что прежде всего сам такой же: и луна медовая
еще не закончилась, и Вики еще не до конца оправилась после
нападения придурка с битой.
Одли лишь сочувственно сдвинул кепку
на затылок и с грохотом закрыл багажник.
Грег проснулся от магического
импульса механита-будильника, надетого на запястье: вздрогнул,
резко открывая глаза, и посмотрел на циферблат, проверяя время. Все
было правильно – половина третьего ночи. Время принимать
лекарство.
Хороший будильник – выдернул его из
липкого кошмара, в котором незнакомые Грегу инквизиторы забирали
Лиз в монастырь, разлучая их навсегда. Его еще чуть потряхивало
дикой смеси ярких эмоций: ярость, собственное бессилие, тоска, боль
в разбитых до крови кулаков, которыми он бил землю, стоя на
коленях. Им никогда не быть вместе. Отныне она невеста богов и
служит только им. Он сел и замотал головой, прогоняя противную
муть, выбивая из себя даже призрак мысли, что Лиз может оказаться в
монастыре. Этому не бывать: Лиз теперь принадлежит ветви
реформаторов, в Тальме нет монастырей. Это лишь дурной, глупый сон.
Это надо просто забыть и не думать.