Неужели она действительно хотела найти свою вторую половинку, чтобы потом с ней расстаться?
– Я ни с кем не встречаюсь. – Она опустила глаза и ужаснулась тому, что откровенничает с Себастьяном. – Кроме того, у меня слишком много работы.
– И ты собираешься стать хорошей девочкой, готовой всем угодить. Теперь я понимаю, почему никому и в голову не пришло, что это ты могла раскрыть секретную информацию. Все считают, что ты всегда ведешь себя безупречно.
Его презрение ужалило ее, хотя его слова были удручающе верными. Сабрина всегда была хорошей девочкой, но не собиралась за это извиняться.
– По-твоему, это порок?
– Порок – это противоположность… добродетели? – После короткой выразительной паузы он прибавил странно равнодушным тоном: – Преступник оказался из нашего круга, и с ним сурово разобрались.
– «Разобрались»?
Из уст Себастьяна такое заявление звучало зловеще.
Улыбка не коснулась его голубых глаз.
– Не волнуйся. Хотя о нас пишут много ужасов, мы на самом деле никого не казнили уже столетие или около того. Казни себя не оправдали, поэтому мы просто уволили его.
– Он потерял работу?
Себастьян заскрежетал зубами.
– Тебя беспокоит судьба человека, который бросил тебя на растерзание журналистам? Ого! Тебе действительно надо стать жестче, если ты присоединишься к нашей семье, дорогая! – выдохнул он. – Но не беспокойся, парень не будет просить милостыню. Он обладает инсайдерской информацией о том, что происходит за закрытыми дверями, и это, в значительной степени, гарантирует ему публикацию скандальных статей в воскресных газетах.
Сабрина побледнела:
– Это ужасно!
– Ничего ужасного, – совершенно спокойно ответил Себастьян. – Моя мачеха обращается к пластическому хирургу, но это вряд ли секрет. Так же, как и склонность моего отца швырять в собеседника первое, что попадется ему под руку, когда он взбешен.
– И что теперь будет?
– С тебя снимут мерки для пошива свадебного платья. – Его взгляд скользнул по ее телу.
Улыбаясь сквозь стиснутые зубы, Сабрина изо всех сил старалась не реагировать на его неприкрытую дерзость. На ее верхней губе выступила испарина, соски напряглись.
– Ты носишь восьмой размер, я прав? Или, может, десятый размер верха и восьмой – в бедрах? – Его взгляд упал на ее ноги, аккуратно скрещенные в лодыжках. Прищурившись, он посмотрел ей в лицо. – Признайся, неужели тебя устраивает роль пешки?