– Тебя еле слышно, – сказала Анника.
– А ты как хотела? – прошептала Анна и увеличила громкость работавшего на заднем плане радиоприемника.
– Как у тебя дела?
– Трудно дышать, – сообщила Анна усталым голосом. – Как думаешь, можно получить астму за одну ночь?
Анника не ответила, не хотела потворствовать ипохондрии подруги.
– Это так мерзко, – продолжила Анна. – Я вижу ее перед собой постоянно, такое ощущение, словно это моя вина.
– Вот как, – сказала Анника, – но ты же не можешь…
– Не говори мне, что я могу, а что нет. Не ты же сидишь здесь словно какой-то чертов убийца.
Анна стала плакать в трубку. Анника уже пожалела о своем звонке.
– Будем кончать? – спросила она осторожно. – Хочешь, чтобы тебя оставили в покое?
– Нет! – прошептала Анна. – Пожалуйста, не отключайся.
Потом они сидели молча долго, слушали радио.
– Они сказали, когда вы сможете поехать домой? – спросила Анника.
– Нет, просто пообещали отпустить нас, как только побеседуют со всеми. Твой знакомый комиссар здесь, кстати. Он допрашивал меня. Злой, дьявол.
– Ты разговаривала с Мехмедом? – спросила Анника. Ее подруга вздохнула:
– Ты не могла бы позвонить ему и сообщить, что я застряла здесь? Боже, как я скучаю по Миранде.
– У нее все нормально, – уверила ее Анника своим самым ободряющим тоном, наблюдая за парковкой. – Ты можешь разговаривать по мобильному?
– Вообще-то нет. Ты стоишь здесь снаружи?
– Дождь льет как из ведра, я спряталась в теплице. Ты не против поболтать?
Анника слышала, как подруга зашевелилась, сделала что-то с радио, ее шаги эхом отдавались в трубке.
– Немного, пожалуй.
– Ты не могла бы помочь мне чуточку? – спросила Анника. – Я прошлась по автомобилям, которые стоят на парковке, и, по-моему, вычислила большинство из тех, кто находится здесь. Ты не могла бы сказать, права я или нет?
Анна Снапхане рассмеялась устало:
– Ты верна себе. Что ты хочешь знать?
– Хайлендер здесь?
– Ага.
– Мариана фон Берлиц и Карл Веннергрен?
– Йес.
– Мариана – сектантка?
– Когда это ей необходимо. Откуда ты узнала?
– По надписи «Иисус жив» на ее автомобиле. И потом, девица из Катринехольма по имени Ханна Перссон?
– Правильно.
– Что она здесь делает?
Анна Снапхане глубоко вздохнула. Когда она снова заговорила, ее голос звучал чуть более живо, словно необходимость говорить о чем-то обыденном слегка привела ее в чувство.