Трубка по-прежнему не подавала признаков жизни.
– Идиот, кретин, козёл! – выкрикнула ругательства, на которые только была способна, и швырнула телефон на тумбочку.
Не помню, сколько я пролежала, таращась в потолок, который, кстати, требовал ремонта, но звонков больше не было. Заснуть удалось, когда стало светать.
Ленка с Машкой пришли, как обещали, с утра. Машка опять прошлась по квартире, к чему-то принюхиваясь, потом легла в кресло и стала оттуда наблюдать за происходящим. Мы с Ленкой выпили кофе и принялись за археологические раскопки. Я с сожалением прощалась с некоторыми вещами, восстановлению не подлежавшими, даже всплакнула над осколками своей любимой вазы, подаренной детьми на моё тридцатилетие. Машка вела себя спокойно, лишь изредка давая о себе знать тихим поскуливанием, потому что хотела есть.
– Ну что за люди, – ворчала Ленка, – ну перевернули, ну повыбрасывали всё из шкафов, но ломать-то зачем? Как будто специально всё делали.
В мусорном ведре оказалась не только моя любимая ваза, но и чайный мамин сервиз. Бельё валялось вперемешку с осколками цветочных горшков, с поломанными дисками. Мы с Леной по очереди выносили мусор. Так как мой дом старой постройки, которая мусоропровод не предусматривала, то приходилось выходить во двор.
Стоит ли говорить, что Машка считала своим долгом сопровождать каждый вынос мусора до места его назначения лично. Она относилась с пониманием к своей важной миссии и проходила мимо обалдевших дворовых псов, чуть повиливая попкой. Те же просто не отходили от нашего подъезда, ожидая каждого её появления и заливаясь радостным лаем, когда Машка возникала в дверях. Она снисходительно позволяла кавалерам идти рядом – таким образом, к мусорным контейнерам нас сопровождал шикарный эскорт. Сдаётся мне, что, кокетка вовсе не из солидарности каждый раз выходила на улицу. Тем более что стоял крепкий мороз. В другое время Машку на улицу приходилось выпихивать чуть ли не пинками.
Действительно, с хаосом мы разобрались довольно быстро, и когда позвонил Олег, то у меня больше не было причин ему отказать, тем более что разговаривала я под бдительным оком подруги, судя по всему, решившей выдать меня замуж именно за него. Олег обещал заехать в семь часов вечера, и я, как истинная женщина, была готова задолго до срока.