Настроения у меня перед праздником по известным причинам не было. Чудес никаких не предвиделось. Тут весьма кстати Лена подозвала меня и предложила:
– Катюшка, мой, как и всегда, дежурит на праздник. Дача свободна, я тоже, и мы в твоём распоряжении на целые сутки.
– Опять дежурит, говоришь? Почему-то это меня нисколько не удивляет. Впрочем, иногда это даже очень удобно.
– Ой, Катя, иногда это удобство начинает раздражать.
Я ничего не ответила, а только лишь хмыкнула: Ленке всё же виднее. Её Стас, бедный военный, замученный всякими дежурствами, очень редко составлял нам компанию. Из весёлого парня с озорным блеском в глазах он превратился в уставшего мужика с лицом, напоминавшим по цвету его «хэбушку».
– Что, так вдвоём и будем? – спросила я.
– Ну почему сразу вдвоём? Давай девчонок пригласим – Маринку с Надей, например.
Марина и Надя тоже работали в нашей школе, и на данный момент ни детьми, ни мужьями они обременены не были. Впрочем, злые языки в нашей школе утверждали, что Марина когда-то была замужем, что же касается замужества Надюшки, то тут сплетники молчали то ли из-за недостатка информации, то ли по какой-то другой причине. А другая причина и в самом деле была: Надька приходилась племянницей нашему директору.
Девчонки, конечно, сразу же согласились с предложением Лены, а у меня всё равно другой альтернативы не было.
Таким образом, в восемь часов вечера тридцать первого декабря я катила по Минскому шоссе на своей старенькой «шестёрке», доставшейся мне от предыдущего мужа. Я думала о Димке, о своём невезении и старалась смотреть за дорогой.
Дача Лены, на которой нам предстояло провести, судя по всему, скучнейший вечер, ночь и утро, была небольшая, но довольно уютная. Располагалась она в прелестном уголке, прямо в берёзовой рощице, а рядом протекала на редкость чистая речушка. Достоинства Лениной дачи мы оценили давно, а я – ещё с детства, поэтому частенько гостили там в любое время года. Родители подруги, оставив ей эту миленькую дачку, уехали в дальнюю провинцию на родину.