"Через несколько минут мы пересечем невидимую грань и окажемся в новом, 1996 году. В такие мгновения стихают разговоры, светлеют глаза и теплеют души людей, тепло и покой словно входят в наши дома и мы чувствуем себя счастливыми. Это настоящий праздник..." - президент еще долго говорил о доме, родных и близких, а я загадывала желание: "Я в этом году обязательно стану самостоятельной и это будет первым шагом на пути к счастью".
-Твой первый Новый год в Норильске, Катюш, - приобнял меня муж, - Жалко тебе на улицу нельзя, сейчас весь город на елке.
-Кать, ты же не обидишься, если мы на ёлку сходим? - обратилась ко мне Лариса.
-Конечно, не обижусь, идите, а я пока телевизор посмотрю.
Когда они ушли, я подошла к окну и смотрела на фейерверки, расцвечивающие морозный туман разноцветными огнями.
11. Глава 11
А потом, действительно, стала смотреть телевизор. И то что показывали мне так нравилось, так напомнило мне родной дом, нашу деревню, это было как глоток свежего воздуха, песни которые пели наши женщины, когда собирались на праздники. "Хорошие девчата", "Потому что мы пилоты", "Каким ты был, таким ты и остался", слушала бы и слушала...
-А что это ты здесь смотришь? - компания вернулась с ёлки разгоряченная, они брали с собой выпивку и судя по всему всё выпили, - Какие-то песни старые, - скривилась Лариса, - Давай переключим.
Я хотела по привычке подчиниться чужому желанию, но вовремя остановилась, переборола себя и ответила.
-Это очень интересно, "Старые песни о главном", и мне нравится, - решительно сказала.
Боковым зрением заметила удивленным взгляд мужа. Вот и хорошо, пусть поймет, что больше со мной так обращаться не получится. Я не могу объяснить почему, но после того, как Яна дала мне свой телефон у меня появилась уверенность, что мне есть к кому обратиться.
-Ларис, а у тебя какая зарплата была, когда ты продавцом работала? - набравшись храбрости, спросила я.
-Ой, да все от выручки, - она была уже прилично навеселе, - Но ниже двух лимонов не было. Ну, а теперь я как партнер, свои деньги в товар вкладываю и получаю с этого.
Толик ничего не сказал, только хмыкнул и что-то пробормотал себе под нос.
Наконец гости ушли, Анатолий помог мне убрать посуду, сам всё помыл. Я сцепив зубы пережила остаток ночи, а когда муж уснул, взяла книгу и устроившись на кухне продолжила читать. Закончила и вернулась в начало: "Это была глушь — дикая, оледеневшая до самого сердца Северная глушь. И всё же что-то живое двигалось в ней и бросало ей вызов..."