Кряхтя я открыл глаза и осмотрелся.
Серые облущенные стены, дыра в полу, над которой висел бочок с
водой, рядом железная раковина и кран. По сторонам стоят
двухъярусные нары, таких две штуки, на одной из них лежу я. Окно
закрытое толстыми металлическими прутьями. Картина классика –
доброе утро в изоляторе, после попойки. Мир другой, а результат не
изменился.
Шатаясь и перебарывая головокружение
с тошнотой, я кое-как добрался до раковины, про себя радуясь, что в
камере без соседей. Умывшись и кое-как прополоскав рот, я
привалился к стене. Хотелось сказать: «Мама роди меня обратно».
Где-то через час моих страданий,
открылось окошко в стальной двери.
- Заключенный, встать лицом к стене,
руки за спину.
Я послушно сделал, как приказал
надзиратель. Видимо сейчас меня поведут к следователю, заодно и
узнаю, что мне инкриминируют. Надзиратель одел на меня браслеты,
которые глушили магию в теле. Неожиданно стало интересно из какого
метала в Мидгарде делают блокираторы магии, в мире Ярополка
использовался сложный сплав.
Из-за возникшей заминки в моих
движениях, жандарм легко ткнул меня по ребрам, а те напомнили, что
возможно сломаны. Зашипев от боли, я ускорился и чуть было не
спотыкнулся, но надсмотрщик удержал меня от падения.
Кабинет следователя был стандартным.
Крашеные бледно желтые стены, дешевая мебель, кресло на колесиках,
обязательный портрет Царя. В общем-то ничего примечательного. Сам
же следователь оказался молодым парнем, лет двадцати трех с темными
волосами и живыми глазами, не лишенный еще юношеского максимализма.
Судя по нашивкам на плечах, ходил в звании младшего лейтенанта.
- Присаживайтесь. – Махнул он мне
рукой, а моему сопровождающему, показал, что тот может идти.
Я по-прежнему послушно присел на
неудобный стул и вновь поморщился от боли в ребрах. Да и закованные
за спиной руки саднили от синяков и ушибов.
- Представьтесь. – Не глядя на меня,
распорядился следователь, начав писать рапорт.
- Граф Ушаков Ярослав
Александрович.
- Граф, значит. – Хмыкнул чему-то
лейтенант. – И как? Не стыдно Вам уронить свою честь до такого?
Парень, о чем ты? Какую честь я
уронил?
- Не могу знать. – Тем не менее
протокольно ответил я, заставив следователя нахмуриться.
- Ну, тогда я тебя просвещу. – С
гаденькой усмешкой произнес он. – Седьмого сентября, в двадцать
часов сорок три минуты, Вы, находясь в состоянии сильного
алкогольного опьянения, вышли из бара «Приют Студента» и толкнули