Ого, он это серьёзно?! Силу?! А до
этого он что демонстрировал, когда тыкал в меня без спроса всякими
деревяшками? Да будь на моём месте обычный человек, и на осколки
разлетелся бы не деревянный меч этого зарасанца, а кое-чья лучевая
кость. А теперь он, видите ли, силу не хочет применять!
– Зато я хочу! – прорычал ему в
ответ.
Кстати, а о какой такой силе он
говорит, игрушку-то его деревянную я в пух и прах
растарабанил?…
И только я успел об этом подумать,
как сами Небеса послали мне ответ. Хотя, скорее, исходя из
дальнейших событий, послали они не ответ, а меня самого. Потому
как, такой подлянки я не ожидал никак
Заметно нервничавший до этого Чон
Мён после моего резкого ответа как-то внезапно подобрался и одним
молниеносным движением выхватил из-за полы широкого плаща ещё один
меч. Настоящий, мать его за ногу, меч!
К такому повороту я готов не был, а
потому, немного отойдя от первого удивления, сразу же перевёл свой
недоумевающий взор на стоящего неподалёку распорядителя боёв. И
взор этот был столь красноречив, что практик в алых одеяниях понял
меня без всяких слов.
– Всё в рамках правил, я проверял,
цзянь затуплен, – пожал плечами распорядитель, как бы давая понять,
что делать он с этим ничего не собирается, и вообще его тут как бы
нет.
Ну а то, что меня сейчас будут
убивать, это, судя по индифферентному взгляду распорядителя, дело
житейское.
– Ну вот, а ведь так хотелось
придержать его до финала турнира, – произнёс, ни к кому не
обращаясь, Чон Мён и одним движением извлёк клинок из ножен.
К чести распорядителя, он не солгал:
цзянь в руках Чон Мёна и впрямь оказался туп, прямо как
среднестатистическая эскортница-инфоцыганка. Однако порадоваться
этому открытию я, к сожалению, не успел, потому как лезвие меча
начало стремительно покрываться призрачными розовыми лепестками. И
состояли эти лепестки, конечно же, из жизненной силы самого Чон
Мёна.
В любое другое время я бы
обязательно восхитился столь прекрасным зрелищем. Полупрозрачные
лепестки сливы окутывали клинок, словно ветвь одноимённого дерева.
Вот только что-то мне подсказывало, что эти лепестки там совсем не
для красоты.
А тем временем затупленный цзянь
стремительно обретал потерянную остроту. Распустившиеся цветки
сливы, ложась на его поверхность, обращались вторым лезвием. Острым
и неотвратимым. От одного вида которого поскорее хотелось спрятать
за спину руки, чтобы, не дай бог, не порезаться.