Я раздраженно взмахнул рукой, прогоняя надоедливое насекомое, и оцепенел. Я! Взмахнул! Рукой! После месяцев полнейшей неподвижности?!
Ошеломленно поднес ладонь к лицу, удивляясь легкости и непринужденности жеста. Прикоснулся пальцем к кончику носа, не веря собственным ощущениям. И вдруг понял, что боль, ставшая уже как бы частью меня, тоже исчезла. И все сразу стало понятно: я умер. Вот так просто, без красивых и пафосных прощаний, без горестных рыданий у изголовья, ушел по-английски, не заставляя родных и близких прятать за скорбными масками чувство облегчения. Отмучились… И я, и они.
Да что ж такое?! Опять эта муха… Говорят, одно из имен дьявола — Бельзебуб, Повелитель мух. Может, я в аду? Вот только подо мною явно не сковорода. А какой-то вонючий тулуп. И еще одно обстоятельство вызывает сомнение в преисподней. Речка… Вряд ли в царстве Огня и Хлада может вот так свободно журчать река. А она таки журчит, шагах в двадцати от меня, лениво перекатываясь через каменистый порог. Значит, жизнь продолжается?
Почему я так спокоен и уверен в этом? Наверно, потому что никогда не сомневался в бесконечности существования. Нет, все эти иудейские сказки о загробной жизни я тоже не воспринимал всерьез, из-за примитивности и инородности. Но то, что разум может просто так исчезнуть, бесследно раствориться в ноосфере — не верил. Слишком уж сложный ресурс, чтобы природа могла использовать его столь расточительно. И потому сто раз прав поэт, сказавший «Что мы, отдав концы, не умираем насовсем».
И валяюсь я на ее берегу, как курортник, чьи заботы далеко-далеко. Впрочем, так оно и есть. Только мои прежние заботы, судя по всему, остались в прошлой жизни, а новыми я еще обзавестись не успел. И подо мною не пластиковый шезлонг, а вывернутый наружу шерстью овечий тулуп.
Тулуп, кстати, воняет так немилосердно, что лежать на нем совершенно невозможно. А это значит, надо слезать… Торжественность момента — первый шаг в новой жизни будет покруче первого шага в Космосе — оказался весьма неловким. Мышцы слушались хорошо, а вот рефлексы подкачали. Отвыкнув от движения, я как-то неловко поставил ногу, поскользнулся на гальке и снова растянулся ничком там же, где и лежал, всего лишь чуть сместившись в сторону.
Твою ж! Ничего себе матрац… Оказывается, я лежал не просто на тулупе, а на тулупе в который был одет мужчина неопределенного возраста ярко выраженной монголоидной внешности. И мертвый. Давно… Во всяком случае лужа крови под головой успела подсохнуть. Отсюда и мухи, к слову...