Перед Губановым всерьез замаячила
перспектива отправиться в ссылку и потерять хлебное местечко
Смотрителя Свечи.
Ведь пробудившиеся приходят и уходят,
а Смотритель остается…
«Пан или пропал, — подумал Губанов,
прекрасно понимая, что у него всего два варианта – или гнуть свою
линию до конца, или признаться во всем здесь и сейчас».
— Я найду пробудившегося и лично
уничтожу его! Это вопрос чести, Алексей Семенович!
Спонтанно пришедшее решение разом
снимало уйму вопросов – и про Ликвидаторов, и про финансирование, и
про работу службы реагирования.
— Любопытно… — Шуйский с интересом
посмотрел на стоящего перед ним одаренного. — Значит, лично?
Неспешную речь главы СИБ прервал
деликатный стук, и в следующий момент в кабинет заглянул личный
секретарь Шуйского – барон Шундеев.
— Прошу прощения ваша светлость, граф
Галицин запрашивает немедленную аудиенцию!
Шуйский загадочно усмехнулся и,
бросив на Губанова внимательный взгляд, мазнул рукой.
— Проси.
И именно в этот момент Аристарх
Петрович почувствовал, как по спине пробежала очередная струйка
пота.
Ладони предательски вспотели, но
статский советник с огромным усилием сохранил невозмутимое
лицо.
— Князь, — вошедший в кабинет
Шуйского одаренный был под стать своей стихии – резкий и
имульсивный, как порыв ветра. — О, и этот выскочка тут!
— Граф, я бы попросил вас.
— Для тебя ваша светлость и никак
иначе, — отрезал Галицин. — Что, Алексей Петрович, этот, — граф
кивнул на проглотившего оскорбление Губанова, — уже донес о
пробуждении Свечи?
— И даже пообещал решить проблему, —
на лице Шуйского блуждала загадочная улыбка. — Лично.
— Балабол! — презрительно бросил
граф, без разрешения усаживаясь в гостевое кресло, в то время как
Губанов оставался стоять посреди кабинета. — Позволь мне заняться
пробудившимся. Что до Смотрителя, то можешь поставить на его место
своего человека. Я не буду возражать.
— Боюсь, что будет возражать канцлер
и его партия, — усмехнулся Шуйский, демонстративно не обращая
внимания на то краснеющего, то бледнеющего Губанова. — К тому же
императрица будет против усиления военной коалиции.
То, что Шуйский и Галицин обсуждают
политические расклады в присутствие Губанова, говорило лишь об
одном – его уже списали.
И Аристарх Петрович понял это так же
отчетливо, как и то, что на него повесят всех собак.