– Сереж, мы сначала поедим или…
В прошлый раз я с наваждением
справился, но в этот раз – с таким прямым воздействием, она мне еще
и мочку уха только что игриво прикусила, просто без шансов. Мысли о
поведении Вики пропали, планка упала – развернувшись, я одним
движением снял с Оксаны платье через голову, подхватывая девушку
под бедра.
Закрыв рот поцелуем, я усадил Оксану
на стол – она уже крепко обхватила меня ногами, тут же гортанно
вскрикнула. Еще раз, и еще, потом звучно ахнула, прижимаясь все
сильнее. Я накинулся на Оксану грубо и с животной страстью, но ее
это на удивление распалило. Она тоже словно лишилась разума, теряя
контроль – уже громко кричала и визжала, глубоко царапая мне
ногтями спину. Ужин полетел прочь – развернув Оксану к себе спиной,
чтобы не царапалась, я положит ее на живот.
С каждым толчком стол понемногу
двигался по полу и вскоре уперся в стену. Оксана пронзительно
вскрикивала – до того момента как я, намотав волосы на кулак, не
заставил ее изогнуться, второй рукой закрывая рот. Меня захватила
животная и лишающая разума похоть, Оксану распалила жесткая и
грубая страсть. Она всегда была раскрепощенной в постели, но сейчас
превзошла саму себя – похоже, у нас с ней сейчас одинаковое
состояние, оба потеряли контроль. Мы занимались любовью не щадя
друг друга, как будто в последний раз – в некоторые моменты это
больше походило на борьбу.
И не просто походило, а являлось ею:
как на ринге побывал – думал я часом позже, лежа на взбитой и
смятой простыне, глядя в потолок. Все тело болело, расцарапанная
спина саднила, губы прикушены до крови. Оксана, мокрая от пота, с
закрытыми глазами лежала рядом, постепенно начиная дышать ровно и
глубоко – похоже, расслабилась настолько, что готова заснуть. На
белой коже заметны синяки – нет, я ее не бил, просто кожа нежная, а
сжимал я ее грубо.
Отходя от случившегося, я смотрел в
потолок. В голове роились самые разные мысли – вернулся вопрос
почему Вика так стремительно ушла, еще параллельно думал, как
подготовиться к очередному путешествию в туман.
Правда, в первую же первую очередь я
все же подумал о том, как за неделю могу изменить этот мир. Но едва
стоило об этом задуматься, как понял: нельзя. Понимание
невмешательства сформировалось отчетливо, на уровне подсознания – и
чем дальше мысли двигались в этом направлении, тем сильнее внутри
зарождалось предчувствие большой опасности перед лицом неведомого.
Как если впервые в жизни смотреть на струю воды гидроабразивной
резки – с мыслью почему бы и рукой не попробовать силу напора? Но
если умный, не пробуешь, а потом видишь, как тонкая струя воды
легко режет металл или камень и представляешь, что было бы с твоей
рукой.