— Я что, была приманкой? Вы так все решили уладить?
— Хасса…
— Значит, приманка?! Довольны? Нашли, что искали?
— Я был уверен, что зла вам не причинят, — хассор принялся неловко оправдываться.
— Да я чуть не поседела от ужаса! Вы знаете, что я несколько часов стояла неподвижно и только это спасло вас от выбитых зубов! Могла бы, так ударила кувшином. Тут ваша ядовитая кровь не поможет! — пошатываясь от усталости, я присела на край кровати и схватилась за голову. — Господи, поверить не могу!
— Я должен был убедиться в том, что за всем этим стоит Амин.
— Убедились?
— Убедился. И это убеждение спасёт вам жизнь.
— Это каким же образом? — вспыхнула и жуть как захотела ударить красивое мужское лицо ещё раз.
— Аман не подсылает кого попало. Значит, он действительно хочет вашей смерти, а это… Это говорит о том, что все мои подозрения были беспочвенными, хасса. И я не буду убивать вас.
— Вы такое испытание каждой седьмой жене устраиваете?
— Нет, далеко не каждая доходит до этого момента… — тут мужчина протянул мне руку, приглашая встать. — Если быть честным и откровенным, то вы вторая.
— Вторая? — непонимающе переспросила, понимая, что эта дохлая кобра определённым способом мне, всё же, помогла.
— Вторая, кому удалось справиться с ядом и принять его.
— Поэтому вы были уверены, что рано или поздно встретите ту самую? — подозрительно прищурилась и приняла приглашение, осторожно вставая с кровати, хотя ноги гудели, а голова немного кружились. — Что такая женщина в принципе существует?
— Нет, та, первая, подсказала мне путь. За это я ей благодарен…
— И что же с ней случилось?
Наг не стал увиливать. Он недолго взвешивал все доводы и аргументы, недолго мучился внутренней борьбой. Решив, что я достойна этого знания, поделился старой тайной.
— Амин, он тоже наг. И страстно мечтает получить Дизар, впрочем, в этом мире нет никого, кто бы не хотел этого. Он подослал Садику, думая, что я влюблюсь и расскажу все свои тайны. Это было очень давно, я был юным, доверчивым и страстно хотел любить. А Садика не только выжила, она… — хассор прервался, вспоминая явно что-то мучительное, что-то очень болезненное. — Она была беременна, когда умерла.
— Вы убили её и… своего будущего ребёнка?!
Такая перспектива довела меня до тошноты. Мне стало так плохо, что я чуть пополам не сложилась. Несколько приторная красота мужчины стала вдруг трупным ядом, признаком разложения, которое началось очень и очень давно.