- В видениях ты как будто был крупнее, - проговорила, смешно
поморщив носик.
Нужно сказать, что Линаэль оказалась просто невероятно красивой.
Даже находясь на краю гибели, я, как зачарованный, принялся
разглядывать ее, напрочь позабыв обо всем на свете.
У девушки было каре ярко белых волос, на которых поблескивали
разноцветные заколки, изображающие цветы и растения. Полные губы
изгибались в лукавой улыбке. Большие зеленые, почти изумрудные
глаза играли на её изящном личике колдовскими бликами.
С одной стороны, она напоминала невинного олененка, а с другой —
готовую к грациозному прыжку тигрицу. Казалось, что её красота
исходит не только от внешних черт, как у многих людей, но и от
внутренней сущности, похожей на ауру, окутывающую всё вокруг и
заставляющую замирать в волнительно-возбужденном предвкушении.
Линаэль была одета в короткое платье, едва доходящее до середины
бедра. Ткань, украшенная лепестками всех цветов и оттенков,
соблазнительно обтягивала её крутые бёдра, с трудом удерживая в
глубоком декольте довольно объёмную грудь. Руки и плечи девушки при
этом оставались открытыми, демонстрируя изумительную светлую
кожу.
Ее тело было просто неотразимым: высокие скулы, тонкая талия...
Черт, я даже и подумать раньше не мог, что ключицы могут быть
такими сексуальными. Она была такой привлекательной, такой
совершенной, желанной и…
- А ты тот еще льстец, я даже готова покраснеть от смущения, -
игриво сверкнула глазами Ленаэль.
Я тут же прикусил язык, остро жалея, что не умею скрывать свои
мысли от телепатов. Когда я уже перестану забывать обо всем на
свете и глазеть на любую красотку, попавшуюся в поле зрения?
Я попытался сосредоточиться и тут же вспомнил о боли, терзающей
ногу. На землю около бревна натекла уже довольно большая лужа
крови, сочащейся из раны на щиколотке. Стрела продолжала торчать
там же, сопровождая каждое движение мучительными импульсами.
Штанина безнадежно промокла, в кроссовке хлюпало, и как-то совсем
уж не здорово начала кружиться голова.
- А тебе и правда больно, - покачала головой Ленаэль.
На этот раз в ее голосе прозвучало вполне искреннее сочувствие.
Девушка провела ладонью с раскрытыми пальцами над моей ногой.
Пылающие болью мышцы тут же ощутили облегчение, как будто получили
неслабую дозу обезболивающего. Более того, стрела в ноге совершенно
перестала ощущаться, словно в ране не торчало ничего
инородного.