Хотя то, что она принадлежит мне, стало ясно, даже несмотря на
ее яростное сопротивление. Пытаясь разжать ее руки, мной овладели
чисто животные порывы, с которыми было сложно справиться. Из моего
горла вырвалось рычание, Ника в ответ зашипела. Я лишь сильнее
прижал ее к земле, завел руки над головой и, удерживая ее запястья
одной рукой, другой принялся разводить в стороны бедра. Все это
время она бешено извивалась, стараясь ослабить давление моего тела
и освободиться, тяжело дыша.
Наконец я смог перехватить ее ноги и раздвинул пошире. Выражение
лица Ники мгновенно изменилось – теперь она улыбалась, глаза
сверкали яростью и похотью. И все это за какие-то несколько секунд.
Теперь она не пыталась увернуться, наоборот, подалась вперед всем
телом, словно хотела меня загипнотизировать своим кошачьим
взглядом.
Ее зубы клацнули у меня перед носом, острые когти разодрали кожу
на моей руке, оставив глубокие борозды. Не прекращая рычать и
яростно мотнул головой и понял, что в таком положении едва ли смогу
получить доступ ко всем девичьим сокровищам. Потребовалось
некоторое усилие, я опустил голову и впился в ее шею, прикусывая
бархатистую кожу. От неожиданности Ника выгнулась дугой, но это и
позволило мне в конечном итоге одним рывком перевернуть ее на
живот.
Стараясь закрепить успех я тут же навалился сверху, чувствуя как
эрегированный член упирается в упругие ягодицы.
Мое сердце бешено колотилось в унисон с ее собственным. Девушка
в последний раз попыталась встать, но я склонился над ее затылком и
прикусил кожу, пресекая любы попытки сбросить меня. Ника тут же
выгнулась в пояснице, потираясь попкой о мое орудие.
Больше она уже не вырывалась. Ее губы исказились в похотливо
просящей улыбке, и я услышал тихое
— Ррррр.
Киска ее давно уже была влажной, я чувствовал это по
растекающемуся между ног жару. Когда я вошел в нее практически на
всю длину, издав при этом протяжный стон, она всхлипнула и
дернулась в моих руках. При каждом новом толчке я проникал все
глубже и глубже, ощущая ответные сокращения ее влагалища.
Этот сеск был лишен какого либо изящества, просто соитие двух
жаждущих встретиться тел, которые уже были слишком близки друг к
другу, чтобы думать о чувствах или эмоциях. Мы оба были уже на
грани оргазма, как только сделали первый шаг в темноту, теперь
оставалось лишь завершить этот первозданный акт грубой, но возможно
самой чистой любви.