— Но что теперь делать мне?
— Живи, - пожала плечиками девушка. - Правда, теперь тебе все
будет не мило. Переборщила я с подарками, боюсь что человеческая
жизнь теперь для тебя будет слишком пресной.
Грель с извинением посмотрела мне в глаза, но я и не думал на
нее злится. Наоборот, меня переполняло столько счастья, сколько не
чувствовал за всю свою жизнь. Вот только источник этого счастья
готовился ускользнуть из моих пальцем, и с этим совершенно ничего
нельзя было сделать.
— Тебе пора, - тихо прошептала девушка.
Я в последний раз склонился над ее лицом и нежно поцеловал в
приоткрытые губы. Они были сладкими, как и прошлой ночью, только
уголки стали слегка влажными, от прочерченным слезами дорожек.
Дорога до Ольховки и правда заняла не больше часа. Поглощенный
мыслями я и не заметил, как вышел на окраину деревни. Дорогу до
домика Грель запоминать было бесполезно, поэтому я даже ни разу не
оглянулся, чувствуя что один единственный прощальный взгляд
разорвет мою душу на части.
Дверь в наш с Никой домик открылась без скрипа. Я мазнул
взглядом по настенным часам, с удивлением осознав, что стрелки едва
перевалили за восемь утра. Избавившись от одежды я осторожно
прокрался в спальню и скользнул под одеяло.
— Ты когда вернулся? - сонно проговорила Ника. не открывая
глаз.
— Ночью, - на угад попробовал соврать я.
— Мм, а я даже не слышала. Насобирал чего-нибудь? - спросила
супруга.
"Она даже не заметила, что меня не было", безразлично подумал я.
Мысль не вызывала каких-то особых расстройств, скорее удивление
крепкому сну супружницы.
Разговаривать больше не хотелось, я просто уставился в потолок,
стараясь не думать ни о чем.
— А у меня месячные прошли, - нарушила мою медитацию Ника.
Ее ладонь легла на мой член, начав разминать его через ткань
трусов. "Очень вовремя", подумал я. Перед глазами всплыло
улыбающееся лицо Грель. Живи, сказала она так, словно прося меня
хотя бы попытаться продолжить путь смертного, никогда не
сталкивавшегося с лесной нимфой.
Я незаметно выдохнул и повернулся к Нике, положив руку ей на
бедро. Наши губы встретились, и я понял, что они на вкус такие же
безжизненные, как какой-нибудь пластик. Однако, мои пальцы
продолжили путь вниз, отыскивая вход в горячую расщелину.
Мы поласкались еще минут десять, затем я раздвинул бедра Ники и
начал пристраивать головку ко входу в лоно.