Ну вот, стоило войти во вкус жизни в теплой стране, с хорошей работой – и на тебе. Опять безвкусная еда и постапокалипсис. Интересно, а может Рифулос поиграет с настройками и я смогу чувствовать вкус нормальной еды, употребляя при этом синтезированную? А что, надо извлекать выгоду из своего положения.
Перелет промелькнул незаметно, шасси уже скакали по неровностям нашего импровизированного аэродрома в лесу. Я закинул чемоданы в гелик, помог замаскировать самолет, и мы направились в лагерь Герильо. Пиа поехала со мной, чтобы прояснить ситуацию с оплатой, заодно узнав у босса, на чем ей теперь летать. Громилы на блокпостах узнали меня, пропустив без вопросов.
– Я первый зайду, ладно? – поинтересовался у Пиа.
Она не стала спорить. Постучав зашел.
– Здравствуйте дон Герильо, вот – товар здесь, – я поставил на стол чемоданы.
Эстебан, как всегда развалившись, сидел в своем кожаном кресле и щурился от сигарного дыма.
– Здаров, амиго! Слышал, тебя потрепало малость? – усмехнулся дон.
– Да мелочи, дон. Всего лишь РПГ – такой штукой меня не возьмешь.
– Уах-ах, – хохотнул Герильо, – знал, что твои яйца тверды, как прошлогодний кокос.
Он проверил содержимое привезенной тары, довольно хмыкнул и сказал:
– За непредвиденные сложности и проявленное мужество заплачу три тысячи песо, нормально, а? – Он прищурился, внимательно считывая мою реакцию.
В принципе, скряга мог бы и прибавить, но я не упирался.
– Сойдет.
– Вот и хорошо. – Герильо шмякнул ладонью по столу. – Ну тогда, значит, слушай, Руис, есть для тебя еще работа…
– Простите, Эстебан. Я завязываю и уезжаю из страны.
У Герильо вытянулось лицо, из приоткрывшегося рта выпала сигара. Он, не сводя с меня глаз, нащупал ее на столе и сунул обратно.
– Ты чего, амиго, так если трех тысяч мало, давай накину тысчонку, а? Зачем сразу мосты сжигать? Где я еще такого бойца найду?
– Мне тоже понравилось с вами работать, дон. Но дело не в вас – обстоятельства. Я должен исчезнуть.
Герильо откинулся на спинку, задумчиво пыхнув сигарой, окутался густым дымом. Когда он рассеялся и снова стало видно мясистое лицо наркобарона, оно выражало искреннюю отеческую грусть.
– Понимаю. Ну что ж, тогда держи. – Он протянул мне две пачки денег. – Здесь десять тысяч, за службу, не отказывайся. Залез ты мне под кожу, гринго. Привязался я к тебе.