Ему помогал Павел Гауз, но из-за того, что мечи друида для него
были неудобны и чужды, он даже нормально ударить не мог. По сути, в
руках гладиатора деревянные мечи — всего лишь две заточенных
палки.
«Только не будь идиотом и не используй Дуо-То», — подумал я.
И тут увидел, что со стороны соседней улицы несутся ещё два
мутированных существа.
Но это были не вейги, а… крысы.
Размером с собаку, уродливые и вонючие, измазанные в чёрной
слизи, они издавали неприятный скрежещущий писк и быстро неслись
вперёд, перебирая когтистыми ногами. Их голые хвосты волочились
следом и скребли шипами дорогу.
Плохо, очень плохо.
Значит, их тут полчище.
— Справа — мой! — гаркнула Дарья и бросилась наперерез
крысе.
— Тогда слева — мой! — уже не так уверенно выкрикнул врач
Ершов.
Он неуклюже стиснул деревянное копьё, вскинул его над головой и,
как индеец, понёсся через обломки дороги к своей цели.
Этот врач был вторым в моём списке тех, кто может не выжить в
схватке. После вейги Азель, конечно.
Пока Дарья и врач отбивались от мелочи, я присоединился к атаке
Римского и Павла. Меня страховал Сергей — он точно знал, что надо
делать, и явно не первый раз сражался с монстрами из
червоточин.
Но с этим чудовищем нам пришлось провозиться долго.
Оно вставало на дыбы и не давало к себе подобраться, изрыгало
чёрный концентрат эфира, било ногами, крутилось, бросалось на
каждого. И броня у него была толстенной.
А вокруг, со всех прилегающих улиц, уже бежали крысы-мутанты. И
было их тут не полчище, а море. Огромное чёрное и пищащее море!
На них сразу же переключилась Виринея, и такой я не видел её ни
разу.
Девушка преобразилась.
Её волосы из синих стали зелёными и приподнялись, будто вот-вот
превратятся в змей и зашипят. Её руки до самых плеч охватил огонь
Эреба, а вокруг тела шлейфом расстелился мрак.
Из обеих ладоней Виринеи вырвались потоки Мертвого Пожирания.
Зеленые волны энергии превратились в гигантские черепа, раскрыли
пасти и принялись поглощать мелких рычащих мутантов.
Раздался хруст и визг.
Крысы окружили девушку, а она всё время что-то шептала и сейчас,
как никогда раньше, была похожа на Ведьму. Нет, не на Хибинскую, а
на саму себя — Ведьму, которая обязательно станет великой Тёмной
Госпожой по всем законам Пути Эреба.
Я следил за Виринеей краем глаза, чтобы не упустить из виду, и
опять ловил себя на мысли, что слишком о ней беспокоюсь. Для меня
это переходило все рамки привычного поведения с женщинами, которые
побывали в моей постели, пусть даже не осознавая этого.