Дрожь после наркоза прошла, но тянущая боль в районе живота
осталась, а к ней добавилась и боль от синяка на щеке.
Скинув одеяло, я наконец сделала то, что следовало сделать
раньше – подняла больничную пижаму. Кожу от груди и до самого пупка
закрывали бинты, а сбоку торчала полупрозрачная трубка с
приклеенным на конце мешочком.
Что ж, могло быть и хуже. Правильно сказала та девчонка – все
пройдет.
– Проснулась? – меня отвлек знакомый мужской голос.
Демьян Игоревич – а судя по всему, это был именно он – вальяжно
раскинулся в мягком кресле для посетителей, закинув ногу на
ногу.
Одетый в дорогой костюм, с длинными прямыми волосами, такими
светлыми, что казались почти белыми, мужчина выглядел инородно в
этой больничной палате. Такому место скорей уж за столом
переговоров, или за рулем шикарной машины.
И да, определенно этот Демьян Игоревич был весьма хорош собой –
мужественный тяжелый подбородок, ровный нос, прозрачные голубые
глаза и удивительно темные для блондина брови, сейчас хмуро
сдвинутые к переносице.
– Демьян? – проговорила скорее вопросительно, чем утвердительно,
надеясь, что не ошиблась.
– Удивлен, что ты меня узнала, – прищурился мужчина, внимательно
разглядывая меня. – В конце концов, мы не виделись целых десять
лет. Думал, ты меня и вовсе не вспомнишь.
Я промолчала, потому что не знала, что сказать, и при этом не
выдать себя. Хотя, хорошо, что он меня давно не видел. Значит,
может не заметить подмену…
Демьян тоже молчал, продолжая разглядывать меня так, словно я
вдруг стала экспонатом в музее.
Только когда тишина затянулась, он произнес с кривой
ухмылкой:
– Что, даже не спросишь, как твой отец?
– И… как мой отец? – послушно повторила.
С отцом этой девушки что-то случилось? Точно… я ведь слышала,
как Демьян с врачом обсуждали нечто подобное. Но тогда… это был не
сон?
В памяти всплыл светловолосый мужчина, которого я видела за пару
секунд до аварии. Сейчас я могла бы с уверенностью сказать, что
между ним и Сашей имелось определенное сходство.
Да уж… жаль, что перед смертью он даже не смог попрощаться с
дочерью, ведь вместо нее оказалась я.
– С прискорбием сообщаю, что князь Вяземский погиб на месте, –
красавец-блондин сказал это с какой-то чересчур театральной
трагичностью. – Рада?
– Рада? – повторила, почувствовав себя попугаем.