Дина, поняв суть происходящего чуть ли не на инстинктивном
уровне, испытала неимоверное облегчение. Её признательность к
мастеру возросла на порядок, тогда как ненависть к толстяку
значительно укрепилась. Со злорадством она сказала: «А что такое? У грязного животного от страха
стручок не стоит? Какая жалость! Ты победил меня в бою, но награду
забрать духа не хватает! Бесхребетный мусор, отпусти меня, иначе я
умру от смеха!» – каждое её слово источало ядовитую
насмешку, щедро приправленную презрением.
~пэц~
Кён огрел обнаглевшую сучку по щеке: «Дура! Головой думай! Не стал бы я тебя трахать
тут! А вот отшлёпать с превеликим удовольствием.» – он
уложил её на колено и начал безжалостно лупить по упругой заднице,
тогда как вторую руку просунул через халат и лифчик ей к груди,
которую начал безжалостно мацать. Наказывать красотку при людях
тоже неимоверно приятно.
~пэц~ ~пэц~ ~пэц~
Дина, стиснув зубы, стоически пыталась сдерживать болезненные
стоны, но не получалось: попа пылает пламенем, а грудь немеет от
его грубых сжатий ладонью! Хоть она и обрадовалась, что мастер
спасла её от изнасилования, но и сейчас бы помощь тоже не помешала!
И за всем этим непотребством наблюдает тысяча возбуждённых
подростков! От такого унижения слёзы на глаза наворачивались.
Однако… вместе с этим, в низу живота почему-то становилось всё
жарче. Проклятое тело Парной тренировки! Ах, если бы только этот
парень сейчас находился хотя бы под личиной Кёна, а не Сруля…
Тем временем Триана наблюдала за тем, как бывший хозяин лупит
ученицу богини по заднице, что вызывало в ней противоречивые
чувства. Она начинала сомневаться в иерархическом статусе Лавра.
Может, она где-то конкретно просчиталась?
~пэц~ ~пэц~ ~пэц~
Кён продолжал: «Глупая дрянь,
думаешь, раз стала ученицей богини, то можешь дерзить мне?! Всё
равно рано или поздно ты будешь ублажать мой член, потому что ты
рождена именно для этой задачи! И, поверь, я буду натягивать тебя
днями напролёт, пока ты жить без него не сможешь!»
Дина почувствовала, как её влагалище отреагировало на мерзкие
слова сильным сжатием. От этих внезапных потрясающих ощущений её
болезненные вскрики чуть не превратились в стоны удовольствия.
Девушка опалила толстяка ненавидящим взглядом: «Мне плевать на сказанную тобою чушь! Хах… Слова
того, кто рождён рабом, меня волнуют в последнюю очередь!
Хах…»