Девушки тоскливо переглянулись.
«Не переживайте, девочки. С таким
отцом, как Зосим, вам нечего бояться.» – доктор подошла
поближе и прошептала обеим. – «Скажу по
секрету, любой взрослый человек мечтает вернуться в детство! Вам
повезло!»
«Тётя, да что вы вообще понимаете в
нашей ситуации?! Ваши доисторические наставления нас интересуют в
последнюю очередь!» – разозлилась Лейла.
Женщина прочистила горло: «Тогда
давайте я осмотрю ваши раны. Раздевайтесь.»
Девушки вдруг напряглись и уставились на мужчину.
Ева спряталась за спину старшей сестры, а Лейла удивлённо
наклонила голову: «А ты чего глаза
вылупил? Хочешь полюбоваться голыми богинями, старик плешивый?!
Только если в мечтах! Вон отсюда!» – крикнула она, указав на
дверь.
Кён хотел закатить глаза, но ухитрился выдавить из себя улыбку:
«Как скажешь, золотце.»
Только когда дверь захлопнулась, девушкам хватило смелости
раздеться. Доктор сняла повязки, осмотрела пациентов, послушала
сердце и дыхание, а затем, достав шприц, сказала: «Травмы зажили, но ваши тела ещё не восстановились.
Парочка укольчиков с полезными витаминами пойдут вам на
пользу.»
«А-а-аа-а-ааа-ааа-а!» –
завизжала Ева, увидев иглу.
«Ах ты кошелка старая… Ух…» –
промямлила задрожавшая Лейла, отступая.
~бам~
«Что за крики?!» – в комнату
ворвался Зосим.
«Я-я всего лишь хотела поставить им
витаминный укольчик …» – пролепетала женщина.
«Змеюка старая, нашей крови ты
захотела!» – обвинительно крикнула Лейла.
«Никаких уколов! Девочки их
боятся!» – Зосим схватил женщину за руку и вывел наружу.
Через несколько минут мужчина вернулся обратно и увидел девушек
уже в платьях. Обе смотрели на вошедшего одновременно с обидой и
благодарностью.
«Всё успел разглядеть?!» –
недобро прошипела Лейла.
«Эм…» – Кён пожал плечами. –
«А что?»
«Значит, ты обязан взять всю
ответственность!»
«Какую?» – не понял Лавр.
Лейла и Ева озадаченно переглянулись.
«Я не знаю, но хоть
какую-нибудь…» – девушка покраснела, почувствовав себя
дурой. Она, как всегда, действовала, основываясь на внезапно
вспыхнувших эмоциях. Память-то пропала. Сказать нечего.
«Дорогая моя, я и так твой отец! Я
отвечаю за вас настолько, насколько это возможно. Любой каприз,
любая прихоть, на которую я способен, обязательно будет исполнена,
в разумных пределах, конечно же. Но в обмен я хочу лишь одного:
послушания. Хорошо?»