- Не боитесь подставить ваших ребят? – Съязвил я.
- Чем же? Офицер при загадочных обстоятельствах стал чем-то…
Неописуемым… Оборотнем, наверное. Вполне в нашей юрисдикции. Тем
более ящик может выступать в качестве вещдока.
- Удачи тогда.
- И вам удачи. Вместе с вашем помощником.
Чай наконец-то достиг нужной кондиции. Я хотел было взять
печенье, но из ниоткуда взявшийся мальчик схватил весь поднос и дал
деру.
- Шустрее стал, - заметил я, - откормился, наверное.
Граф Тетерев проводил Митю взглядом. Ухмылка на его лице стала
более веселой.
- Это еще что, - внезапно сказал граф, - намедни нашел банку с
головой пирата и пытался с ним поговорить.
- О чем же с ним говорить можно? – Спросил Зубатов.
- О жизни пиратской, о плавании в океане, о неизведанных
островах, о нападении на мирные судна.
- И что пират ответил? Разве голова без тела может ему что-то
ответить?
- Может, - вклинился я, вспоминая слова отца Константина в одном
из видений, - лишь бы был язык. Могу даже продемонстрировать.
Граф помрачнел. Он ударил кулаком по столешнице с нечеловеческой
силой. Одна из ножек с треском переломилась пополам. Чайник
опрокинулся набок, выливая остатки чая на белую скатерть. Моя чашка
поехала и упала на пол. От неожиданной реакции графа забыл о том,
что владею магией и мог бы ее остановить.
- Никаких разговоров с мертвыми, Любомирский, в моем доме! –
Сказал со злостью граф, глядя мне прямо в глаза.
По загривку мурашки побежали от этого взгляда. Только черный дух
мог посоперничать с графом в эту секунду. Вот только для Куро нужна
была темнота, а этот мужик и на свету дня смог меня испугать.
- Ладно, - негромко отозвался я.
Граф поднялся из-за стола и двинулся прочь. Даже когда он
скрылся в одной из комнат, я продолжал смотреть в ту сторону.
А не решит ли он вернуться обратно и проломить мне череп в
порыве ярости? Впервые его вижу таким взбешенным. Учитывая то, что
он еще магией владеет, то меня размажет прямо на этом диване.
Я тяжело выдохнул. Сердце стучало в груди со скоростью отбойного
молотка.
Зубатов сидел в кресле и пытался подкурить сигарету. Но из-за
дрожи в руках у него это не выходило.
- Чего это он? – Спросил я как можно тише, чтобы граф не
услышал.
- Это дела ваших семей, - промямлил Зубатов, - я не хочу их
касаться.
Вспомнить бы еще. Антидот Афанасия Максимыча возвращал память
выборочно, отрывками. Насчет конфликтов Любомирских и Тетеревых был
голый лист.