- Ну не дуйся, браток, - внутренняя борьба штабс-капитана плавно
перетекала в бои без правил со всеми вытекающими хрустами костей и
хлюпаньем разбитых носов, - нельзя же гостя заставлять ждать.
- Вот-вот, каждая минута стоит денег. И прежде чем занимать у
меня деньги убедитесь в том, что сможете их отдать по моему
коронному проценту, - важно заявил я.
- Можете не говорить, ваше благородие? - отозвался Владимир, -
криво может выйти. Тогда вам придется всем придворным дамам
рассказывать о том, как вы героически получили ранение на
войне.
- Такой молодой и повоевать успел? – С сомнением отозвался
Юрий.
- А почему бы и нет? Несколько корпусов урагшайцев по степи
гоняют, в Эллии много добровольцев из ромейских дворян борятся за
независимость от Южной Деспотии.
- Если уж так. А то давно войн не было.
- Будет. С тевтонами отношения накаленные. Совсем про наш Восток
забыли с этими западными империями. Ну оно и понятно, там же такие,
как ты, Юра, сидят. К одним - лицом, а к другим – задницей.
- Ты скажешь, где эти злосчастные куски бумаги лежат или
нет?
Владимир тяжело вздохнул. Он прошелся до письменного стола
штабс-капитана и, открыв один из выдвижных ящиков, вывалил стопку
папок прямо поверх прочих бумаг.
- На всю шайку держи, - важно заявил он, возвращаясь к латанию
моей щеки.
- А, точно, - хмыкнул штабс-капитан.
Стопка была очень даже неплохой. Корешков с две сотни, если мои
магические познания в математике не подводили. Хотя они были
тонкими, листа на три или четыре.
- Этим утром вы, ваше благородие, были у ателье госпожи
Троекуровой, верно? – Копаясь в бумагах, спросил Юрий.
Вопрос был действительно странный и больше походил на завязку
дальнейшего разговора. Ему не могли не донести, что жандармы
встретили меня у самого крыльца этого ателье.
- Ага, хотел немного обновить гардероб. Вчера на балу услышал от
моих старых знакомых, что багряный становится новым писком моды. А
я так люблю всякие писки. – Повторил одну из излюбленных шуток
моего дядьки гвардейца-десантника.
- На дороге возле ателье нашли тела двух человек. Один был
сожжен неопределенной горючей жидкостью, а другой был изрублен на
куски, - на этом слове он положил на стол мою катану в ножнах, - и
был застрелен из огнестрельного оружия, - а теперь лег Кольт Иствуд
в кобуре.