В это время послышался звук
приближающейся машины. Я поднялся с плетеного кресла и подошел к
воротам. Это были Илья с Мишей.
— Мы приехали на бойца посмотреть, а
то я позавчера был в таком состоянии, что плохо его помню, — Миша
протянул руку.
— А заодно отпраздновать пополнение,
— весело сказал Илья, с силой захлопнув водительскую дверь.
— Тебе лишь бы выпить, — покосился на
него Миша.
— А тебе лишь бы пожрать, — Илья
подошел и ткнул его пальцем в круглый живот.
Мы зашли в амбар, но в клетку
заходить они отказались. И правильно сделали. Я бы сам не осмелился
зайти в клетку с чужим монстром.
— Как назовешь? — прошептал Миша.
Монстр лежал на брюхе, раскинув лапы,
и не шевелился. Кто-то мог подумать, что он спит, но это было не
так. Я его чувствовал и знал, что он прислушивается к тому, что
происходит вокруг.
— Пока не решил, но уже прикинул пару
вариантов.
Илья присел рядом с клеткой, просунул
руку между прутьев и дотронулся до огромного когтя на передней
лапе.
— Да тут сантиметров сорок, не
меньше, — едва успел сказать он, как монстр схватил Илью за руку,
поднял голову и глухо зарычал.
Илья заорал от страха и боли, а я
застыл на секунду от неожиданности, а затем мысленно велел.
«Отпусти!»
Монстр повернул голову на меня, но не
торопился выполнять приказ.
«Отпусти! Сейчас же!»
Я подбежал к монстру, приложил ладонь
к его пульсару и отправил мощный поток энергии.
«Отпусти, или я убью тебя».
Монстр весь сжался от боли и тут же
разжал лапу.
Илья упал и отполз к двери, прижимая
к себе раненую руку.
«Людей трогать нельзя! Если ты еще
раз причинишь кому-нибудь вред, то я убью тебя!»
Я видел, как булдор корчится от боли,
и мне даже стало его жалко, но он должен понести наказание.
«Никогда не трогай людей!» — я
отправил еще одну мощную волну энергии, от которой монстр сдавлено
захрипел, и из его ноздрей потекла кровь.
Я убрал руку от пульсара, вышел из
клетки и сказал Мите, который прибежал на крики:
— Два дня без еды и воды. Ни разу к
нему не заходи, пусть сидит один. Надеюсь, так он поймет, что повел
себя плохо, — я провел трясущейся рукой по лицу и вышел на
улицу.
Миша осматривал ранения Ильи, который
до сих пор был бледный и косился на амбар.
— Ну, как ты? Что с рукой? — я
подошел к ним.
— Жить буду, — слабым голосом ответил
он.
На его руке остались две глубокие
вмятины и широкая царапина.