Прежде чем вернуться в кофейню решаю навестить родных. Натягиваю на лицо улыбку, чтобы не расстраивать их, я хоть и зла на отца, но моя злость ничего не изменит. Чтобы не произошло, он остается моим близким человеком. Очередной удар прогремел как гром на ясном небе.
− Простите, но к нему нельзя. − пакет с фруктами стал в разы тяжелее, с трудом держу его дрожащими руками. − Вашему отцу стало хуже ночью, случился приступ, ему нужен покой. Да и часы приема уже подходят к концу, вы можете прийти завтра.
К отцу нельзя. К Тане нельзя. Им обоим стало хуже. Если бы не лошадиная доза успокоительного, которою я приняла утром, то снова разрыдалась. Просто не вериться, что история повторяется вновь, что я вновь сижу у палаты не в силах как-то повлиять на ситуацию.
Кофейня наполнена людьми, Оля зашивается за кассой, Маша взапаре на кухне, прилавки почти пусты. Я явилась слишком поздно, чтобы чем-то ей помочь. Девочки еще не знают о ситуации, не могу сказать им сейчас, чтобы не встала работа. И я не могу им помочь, мне очень стыдно, то в таком состоянии от меня не будет толку, я лишь все испорчу.
Я успокоюсь лишь когда найду нужную сумму.
У меня нет номера собственника, но есть номер посредника, через которого мы оформляли сделку. Закрываюсь в подсобном помещении, чтобы уменьшить шум. Стол Тани завален бумагами, найти в этом хаосе договор аренды будет не просто. Я не удивлена услышать, что посредник не решет подобные вопросы, мне было важно лишь найти номер собственника, но и здесь меня ждал облом, такой информации нет, а если бы и была, то никто ею не поделился.
Выход один, ехать по адресу, указанному в договоре.
− А это что? − из договора выпадает лист, сложенный пополам. − Какого… − вчитываюсь в каждую букву, не веря своим глазам.
Похоже проблемы и не думают заканчиваться. Не верю, что Таня скрыла от меня такое. На листе скриншот из почты, написано, что мы должны съехать в ближайший месяц, что здание, в котором находиться наша кофейня, продается. Позавчерашняя дата, тетя должна была сказать мне.
− Черт! − бью кулаком по столу. − Твою ж мать! − еще удар, кисть начинает неприятно ныть.
Это точно какая-то затянувшаяся шутка.
Под уведомлением подпись и до боли знакомая фамилия. Фамилия, от которой каждый волосок на моем теле встал дыбом.