Поручик, сняв респиратор, разложил
добычу, раза в три превышавшую вчерашний дар хуторянки. Милица
подхватила роль хозяюшки среди мужчин и споро порезала мясо, хлеб и
овощи, разложив по тарелкам. Василий разлил ракию по
стаканчикам.
- Пусть командир мне простит, что
первым начинаю говорить, - он поднял свой стакан. – Да и не
полагается бухать в походе. Но… вы бы видели. Это в бою, когда идут
в атаку, падают, смерть… обыденная, что ли. А тут мать с малым
ребенком. Оба мертвы. Или она его держала, уже не дышавшая, и он
тоже умер – прямо в ее объятиях. Или не спускала с рук холодного.
Мужчина приладил петлю к потолочной балке, наверно – хотел
прекратить мучения, но сил не хватило в последний момент влезть на
табурет, так и кончился под петлей… Ногти сломаны, пальцы в крови –
пол скреб перед смертью. Пацан лет четырнадцати и девочка, ну,
может на пару лет моложе. Брат и сестра, думаю. Легли на кровать,
взялись за руки и как уснули. Только пена на губах… - голос
дрогнул, боец запнулся и замолчал, но его никто не прервал. И к еде
не притронулись. – Еще не пахнут. Сегодня, наверно, преставились.
Там винный погреб пустой, холодный. Снесли их в холод. Потом надо
вернуться в село, похоронить.
Он опрокинул чарку, Несвицкий и
остальные следом. Огненная жидкость скользнула по пищеводу.
Закусили, выпили еще – без тостов и не чокаясь. Конечно, он
понимали, куда идут, но надеялись, что часть людей остается на
ногах, заботится о тяжелых больных, хоронит покойников. Как та
женщина на хуторе, где все выжили. Реальность оказалась куда
страшнее. Здесь семья погибла в полном составе.
Раз никакого запаха, то смерть
наступила несколько часов назад, максимум – сутки… Ведь могли
успеть, с яростью сказал себе Николай, и успели бы, если бы фашисты
не устроили танцы с бубном, когда завернули корабль на Дунае.
Болгарский крюк обошелся не менее чем в тридцать шесть часов
задержки. Эти пятеро сербов стали жертвой германских потуг не
выносить сор из избы. Не последними.
- Заканчиваем! – распорядился
Касаткин-Ростовский, одолеваемый схожими мрачными мыслями. – На
рассвете подъем, быстро обследуем село и скоро двигаем в Високи
Планины. Первым на часах будет…
- Можно мы с Цербером, командир? Хоть
до утра. Он раньше меня обнаружит, если кто приблизится, – попросил
Сушинский