И Ольга,
не ожидая, что их ждет там, радостно заголосила: а
давай!
Они же с
Милошем в той больнице познакомились…
Марина
потом кусала локти, что поддалась детскому искусу поддеть сестрицу,
слишком уж кичившуюся своим балканским красавчиком, превратившим ее
в сельскую труженицу. Огромный особняк с припаркованным у дома
новеньким внедорожником «Иртыш-200» показался настоящим дворцом по
сравнению с домом в Високи Планины. А уж когда выяснилось, что муж
Марины – имперский князь, Рюрикович, а сама она, соответственно,
княгиня… Дед Николая – вице-адмирал, советник императора, внук вхож
к царю… Узнала Ольга, что сестра купается в деньгах. Муж,
медицинский волхв и в прошлом подполковник, уйдя в запас после
войны, работает в больнице, но заодно чарует воду с плазмой крови
для государственных аптек Варягии. В день зарабатывает тысячу
ефимков, имперских. Перевести в экю – побольше, чем у Ольги в
месяц. Живет Марина, словно барыня. Есть няня для детей, кухарка,
горничная…
Тогда-то
сестры поругались. Ольга, понимая, что громоздит одну нелепость на
другую, но повторила вслух несколько пропагандистких фраз, как
молитва повторявшихся в каждой новостной телепередаче из Рейха и
волей-неволей выученных наизусть, об агрессии империи в отношении
свободных славов.
- А как
же атомная бомба, заложенная немцами в Чернохове? – разозлилась
Марина. – Могли погибнуть двести тысяч мирных жителей!
- Да это
всего лишь провокация варягов, чтоб оправдать аннексию свободной
Славии, – отмахнулась Ольга.
Мужчины
обменялись взглядами. Оба прекрасно понимали: Ольга просто
сорвалась с нарезки. Причина – зависть. Женщина неглупая и волевая,
несмотря на сравнительно молодой возраст – около двадцати восьми,
сочла себя обиженной от того, что старшая сестра не внесла ясность
еще там, на берегу Днепра. Здесь, в этом шикарном доме, Ольга с
Милошем попали в неловкое положение. Если мужья были готовы
перевести дело в шутку, а приемная дочка Несвицких приняла Михо с
Драганом как братиков, то младшая сестра Марины едва не
разрыдалась.
- Драга
моя, престати бре![1] - пытался урезонить ее
серб, но ничто не помогло, и та решительно требовала, чтоб
Несвицкий посадил их на ближайший самолет до Борисфена.
Шагая к
больнице под резким мартовским ветром, Марина вспоминала глаза
сестры при расставании, та словно умоляла: ты же старшая, сделай
что-нибудь, чтобы исправить мою глупость…