Ноги у Миши сами затряслись, он взялся за них руками, но те не
слушались и продолжали предательски выдавать страх.
— Верно, проучить нужно, — продолжил Сергей. — Напорим зад
ремнем, перейдём славную традицию станции Гыркино.
— О, как раз для этого дела у меня новый ремень теперь, вовремя
его приобрел, смотри, какая пряжка металлическая большая, — Борис
распахнул кожаную куртку, задрал водолазку вверх и показал орудие
наказания, затем быстрыми шагами вышел в коридор и, как следует
посмеявшись, сделал серьезное лицо и зашел обратно в допросный
кабинет.
— Я же не ребенок, вы что? Какой ремень? Мне тридцать пять лет,
я взрослый мужчина в конце-то концов, — начал брыкаться Михаил.
— А вот поступки у тебя, Мишаня, совсем не мужские, — ответил
смотритель. — Предать свою семью ради кучки ресурсов. Это как
минимум подло.
— Не ради патронов я, — повесил голову Михаил. — Ради нее все.
Люблю заразу, и ничего поделать с собой не могу. Я же не глупый и в
зеркало смотрю иногда. Такие, как она, никогда не выходят замуж за
таких, как я. Вот и приходится выкручиваться.
— Выкручиваться? Ты это называешь выкручиваться? — вспылил
Сергей. — Жизнь двух родных мальчишек променял на собственное
счастье, которое и назвать-то так нельзя. Неужели не понимаешь, что
она использует тебя и, видимо, всегда это делала.
Настя присела ближе к Сереже и дотронулась своей ручкой до его
руки.
— Ладно, порите, — в отчаянии махнул рукой Миша. — Только матери
не отводите. Там с меня с живого шкуру снимут.
— А вот это уже от тебя зависит, — перевел разговор Борис
Валентинович в другое русло. — Мы идем племянников выручать, и
патроны, что ты не донес, сильно бы в этом помогли. Усёк? Где
сумки, Миш?
Губа Михаила затряслась вслед за ногами, мужчина быстро
переводил взгляд то на Бориса, то на Сергея. Вот только в глаза
Анастасии он не смел смотреть, и каждое случайное пересечение дико
смущало и заставляло краснеть.
— И что? Что дальше? Мне все равно на станции жизни не дадут? —
будто сам себе говорил Мишаня. — Для всех я буду предателем до
конца жизни.
— Дадут, — неожиданно громко сказала Настя, выпрямила спину и
подняла носик кверху. — Я всем скажу, что простила и что ты помог
спасти моих сыночков, — девушка сдержала в этот раз слезу. — Если
всё пройдет гладко.
— А Светка? Что с ней будет? Она же бросит меня, если подведу.
Зачем мне жить тогда без нее.