- Милая, ну, не сдавай нас именно сейчас. Тесть не захотел есть в ресторане, потребовал тихий семейный ужин. Римма не умеет готовить совершенно. И повара у нас нет, ты же сама так решила, что справишься без него. И как нам теперь выкручиваться, раз ты полностью взяла на себя готовку когда-то? Очень прошу, помоги и в этом тоже. Тесть злой приехал, от твоей вкуснятины сразу растает. Помнишь, как ты устроилась сюда на работу? Именно твои деликатесы меня свели с ума в первый же день. Ты лучшая, готовишь так, что любой будет тарелку по-собачьи вылизывать после такой стряпни. Выручи ещё раз. Давай доведём до конца то, что задумали…
И Денис с Риммой встают напротив, умоляюще сложив руки перед грудью.
- Задумали, значит, - хмурюсь я.
Да. Я тоже кое о чём мечтаю. И должна выполнить свой замысел. Забрать дочь и начать новую жизнь без всяких предателей и врунов.
Чёрт с вами. Переступлю через свои принципы ещё раз и сделаю всё для того, чтобы закончить этот фарс с выгодой для себя.
Присаживаюсь на корточки перед дочкой:
- Машуль, сегодня в больницу папа отвезёт тебя, хорошо? Я пока ужин сварю.
- Хорошо, - она чмокает меня в щёку, распахивает дверь и деловито топает к машине.
Я разворачиваюсь, чтобы отправиться к разделочному столу.
- Ань, ещё одно, - ловит меня Денис и понижает голос, - можешь поговорить с Машей, чтобы она пока, очень временно, называла мамой не тебя, а Римму?
Нарезаю лук полукольцами. Глаза щиплет. Но слёзы льются по другой причине. Не могу принять до конца перемены, которые происходят с Денисом. То, что он попросил сделать, так ужасно по отношению к нам с дочкой. Это настоящее предательство. Никогда и ни за что. Я сама не смогу принять того, что моя малышка будет называть не меня, а другую женщину мамой. Без сомнений и объяснений я послала Дениса на три буквы и ушла готовить.
Внешне он совершенно не обиделся.
- Ага, - его ответ прозвучал с интонацией «я тебя услышал».
После этого они с Риммой собрались и, взявшись за руки, как любящая семейная пара, отправились к машине следом за Машей, чтобы отвезти её в больницу.
Меня тошнит от этого всего. Мне обидно, хоть головой об стену бейся. Но всё равно я стою у разделочного стола, готовлю этим лицемерам праздничный ужин. И уливаюсь слезами, мастерски маскируя их забористостью репчатого лука. В мыслях путаница, не могу собраться. Мне жутко хочется украсть дочь, уехать с ней их этого дурдома и забыть обо всём. Но я понимаю, что ничего не выйдет, её вернут, а я могу схлопотать реальный срок за киднеппинг.