Дом был. Заколоченные окна, мусор и ветки, устилавшие тропинку,
повалившийся штакетник, но это был тот самый дом, где Лизонька
провела свое чудесное лето. Только береза не дождалась. Лежала
рухнувшим колоссом вдоль стены, оставив лишь трухлявый пень с
человеческий рост и ствол больше обхвата рук. Страшное зрелище.
- Зимой легла. Как Милку похоронили, так и береза сломалась. От
мороза, поди, расперло болезную. Она совсем старая была… –
Прошамкал подошедший дед в обрезанных валенках на босу ногу, майке
и подвернутых штанах. Колорита добавляла папироса, прилипшая к
нижней губе, лысина и борода лопатой.
- Здравствуйте. – Вежливо поздоровалась Лиза.
- Ты чьих будешь, девонька? – Дед ловко перекинул свою
беломорину на другую сторону рта и хитро прищурил глаз.
- Лиза я Кузнецова. Получается, наследница бабы Милы. А вас как
зовут? – Лиза немножко отодвинулась от деда, запах мокрых валенок
вкупе с табачищем перебивал дыхание. Прям разило от деда, как от
козла, право слово.
- Наследница, значить. Оставила Милка себе преемницу. Ну и
правильно. Деревня, глядишь, почти совсем вымерла. Хоть кто-то из
молодых жить будет. Ты заходи, я в соседнем доме тут с Барбосом
своим один остался. – Дед резко погрустнел и, шаркая мокрыми
валенками, развернулся от калитки.
- Зовут вас как? - В спину прокричала Лиза.
- Василий я. Так и зови дед Василий. Я с твоей бабкой давно
знался. Соберешься к ее могилке, я тебя туда проведу, чтоб не
заплутала. – И ушел.
Странный какой, может, обиделся, что Лиза от него шарахнулась
сначала, а, может, сам по себе чудной. В деревнях люди недоверчивые
к новым лицам. А тут наследница не пойми какая объявилась.
Лизавета решилась зайти. Зачем-то долго мучалась с перекошенной
калиткой, тогда как рядом была дыра в заборе – машина проедет. Но
так казалось правильным. Нахлынули детские воспоминания. Вот тут
камень большой, он летом теплый, вместо скамейки сидеть можно. Вот
шаг, и колодец справа должен быть. И вправду. Сруб за сухой
прошлогодней крапивой еле виден, но стоит еще, и крышка на нем.
Подошла к крыльцу, стараясь не смотреть на поверженного березового
исполина. Жалко до слез. Иннокентия только нигде не видно.
- Кеша. – Позвала Лиза. – Кешенька! Я приехала!
Тишина, только собаки где-то брешут вдали. Крыльцо покосилось,
ступеньки. Над притолокой должна быть выемка от сучка – там всегда
баба Мила ключ прятала, если уходила далеко. Так дверь вообще
никогда не закрывалась. Деревня.