И ещё что-то.
- Это телефон нашего Тараса.
Если Вера думала, что самое плохое в её жизни случилось, то она сильно заблуждалась.
***
Девушка постаралась отреагировать адекватно.
Хотя о какой адекватности может идти речь, если рука с листком задрожала? Ещё немного - и пальцы разожмутся, а лист спикирует на пол.
Наш Тарас…
Так всегда было.
Наш…
Чувствуя, как в висках застучало, Вера сделала шаг назад и уперлась поясницей в подоконник.
- Это шутка такая? – выдохнула она, не в силах отреагировать иначе.
Идеально ухоженная бровь родственницы вздернулась кверху.
- Я похожа на шутницу?
- Извини, но… Нет, не похожа. Просто это… Это жестоко.
- Так. А ну-ка посмотри на меня, Вер.
Тетя подошла ближе, взяла девушку за плечи и встряхнула её.
- Приди, черт побери, в себя! – рявкнула Раиса, не церемонясь. Голова Веры мотнулась вперед-назад, как у китайского болванчика. – Хватит уже! Ты должна начать действовать! У тебя дочь! Ты должна в первую очередь думать о ней!
- Я и думаю! – не сдержалась Вера и свободной рукой убрала со своих плеч ладони Раисы. Девушка не любила, когда к ней прикасались. Даже свои, те, кому она доверяла. – Но это… Тарас мертв. И ты это знаешь.
При упоминании о человеке, который оставил в её жизни неизгладимый след, Веру повело. В груди запекло. Ещё несколько секунд, и она потеряет сознание. Так нельзя. Ей надо поспать. Хотя бы несколько часов. Иначе через пару дней она превратиться в истеричку и параноика.
Вера прикрыла глаза, не замечая, как комкает листок с номером.
Одно лишь имя, произнесенное вслух, и весь мир задрожал, уходя из-под ног. Пришлось активировать последние силы, чтобы безвольно не рухнуть на колени и не завыть раненой волчицей.
Вере давно казалось, что слезы все выплаканы. И давно.
Сколько их было? Много. Очень… Целый океан. Отцу пришлось насильно ставить ей капельницы, чтобы она пришла в себя и начала есть. Вера даже от еды отказывалась. Сначала винила всех.
Потом – только себя.
Тогда Вера ещё не знала, что под сердцем носит маленького человечка. Чье сердечко вот-вот начнет биться.
И ради которого она начнет жить. Есть, пить, двигаться. Принимать витамины и даже улыбаться.
Почти искренне.
В восемнадцать лет все воспринимается слишком остро. Иногда возвращаясь в прошлое, Вера спрашивала себя: могла бы она тогда поступить иначе? Однозначно, да.