Так и жили, хватаясь за любую работу, каждый вечер возвращаясь домой и валясь на кровать, не желая шевелиться и, порой, даже разговаривать. За мной все еще оставалась работа на банкетах, благо из агентства меня пока не поперли, но тех копеек, что я зарабатывала было явно недостаточно. Несколько раз я пыталась пробиться к конкурентам «вишни», но каждый раз мне указывали на дверь, потому что и своих красавиц у них было достаточно. А время шло, с каждым днем уменьшая шансы мамы на выздоровление. Болезнь прогрессировала и лечение требовалось дорогостоящее и комплексное, чего, к сожалению, в нашей городской больнице ей предоставить не могли. И я уже готова была на стену лезть от отчаяния и собственной беспомощности, когда в один из вечеров раздался неожиданный звонок с неизвестного номера. Сказать, что я удивилась — значит ничего не сказать. Вообще для моего состояния в тот момент было применимо совершенно другое слово, не совсем цензурное и весьма неприличное.
— Я оплачу лечение твоей матери, — словно обухом по голове приложили. В тот момент, когда я уже практически потеряла надежу. — Но у меня есть условие.
— Какое? — я знала этого человека, знала, что он ничего не делал просто так, особенно после того, как он выставил меня за дверь несколько дней назад.
— А тебе ли не все равно? Или уже не так нужны деньги?
Я промолчала, едва сдерживаясь, чтобы не выдать какую-нибудь колкость. Только практически погасшая надежда удерживала меня от грубости.
— Ты все еще там? — интересуется дядя Игорь, не дождавшись от меня ответа.
— Здесь.
— Через час я буду ждать тебя в офисе, не опаздывай, — проговаривает он в полной уверенности, что именно так я и поступлю, и отключается
Я понимаю, что он не просто так снизошел с высот своего самолюбия, понимаю: то, что он попросит взамен принесет ему гораздо больше, чем стоит лечение моей матери, иначе бы этот человек обо мне не вспомнил, но думать и гадать времени нет, у меня его вообще нет, а потому меньше чем через час я стою в приемной, перед дверью кабинета, из которого меня совсем недавно грубо вышвырнули.
— Приехала? — усмехается мужчина, когда, постучавшись, я вхожу в кабинет. — Проходи.
— Чего вы хотите взамен? — сразу перехожу к делу.
— Присядь, — кивает на стул напротив себя.
Делаю, как он велит, стараясь сохранять внешнюю невозмутимость. Достаточно того, что он понимает, насколько я сейчас от него завишу и умело этим пользуется. Даже сидит с видом победителя, хозяина жизни, а на меня, как на грязь под ногами смотрит или как на муху назойливую.