Чтобы не отставать от подруги, я тоже поколдовала над своей внешностью – сменила огромные очки на линзы, забыла о причёске под названием «хвостик» и высветлила волосы на пару тонов. Теперь пацаны глазели не только на Надьку, но и на меня, что безумно радовало и поднимало упавшую в старших классах самооценку.
Быстренько переодевшись и в очередной раз дав себе обещание больше не вспоминать унылые школьные годы, беру бутылочку с водой, телефон, и спешу к НЕМУ.
Время сейчас не особо популярное – три часа дня. Основная масса любителей спорта к шести подтягивается. Дима задумчиво сидит на жимовой лавке, не замечая ничего вокруг. Оглядываюсь по сторонам. Никого нет. Мы одни.
Уверенной походкой подхожу к до сих пор незамечающему меня красавчику. Одно грациозное движение – и я уже на нём. Дима пытается что-то сказать, но я ему этого не позволяю – мои губы уже прильнули к его губам, показывая, что разговоры – совсем не то, чего я хочу. И Дима отвечает на мой поцелуй – горячо, страстно и абсолютно не скрывая своего безудержного желания.
Его руки скользят по моему телу – поверх синего спортивного топа, поверх обтягивающих черных леггинсов. От его нежных прикосновений меня бросает в жар, и я больше не могу себя контролировать – горячая волна возбуждения накрывает меня с головой, моё тело начинает непроизвольно двигаться…
Поглаживаю Диму через тонкую ткань обтягивающих шорт и задаю вопрос, который так давно вертится у меня и в голове, и на языке:
– Ты станешь моим первым?
– Что? – сидящий на жимовой лавке Дима лукаво приподнимает бровь. – Твоим первым?
Предавшись влажным фантазиям, я сама не поняла, что спросила это вслух. Да, чёрт побери, вслух! И не у кого-то, а у самого Димы, самого красивого тренера нашего фитнес-клуба! Который, действительно, сидел на жимовой лавке, но не со мной, а с каким-то огромным качком. Да уж, влипла так влипла.
Качок смотрит на меня осуждающе и саркастично, как будто хочет сказать: «Ну ты и шлю-у-уха». А Дима как ни в чём не бывало сидит на лавке, такой непозволительно горячий, в такой отвратительно пошлой майке, почти не прикрывающей соски...
Это же надо было мне так облажаться!
По ходу я была не только нескромной, но еще и громкой – меня услышали не только Дима и его сосед, но ещё и три школьника, качающие неподалеку пресс. Начали оборачиваться, перемигиваться, хихикать. Чтобы как-то реабилитироваться, пытаюсь придать своей фразе более невинное звучание: