Телевизор показывал всякое тревожное и неутешительное, музеи были уже закрыты, а в театре в таком виде появляться было нельзя и бессмысленно. Ибо кроме начальства и охраны там, в связи с летним временем никого уже не было. Но охрана с Витькой пить отказывалась, зная его неудержимый характер, а начальство брезговало.
– Ну, можно конечно и в Париж. – рассуждал он. – Но ведь без знания языка и без билета … это Бог знает чем может кончится.
И он решил город Дюма и Гюго оставить в качестве резервного варианта, а для начала заглянуть к соседям, в поисках душевного разговора и поддержки. Пройдя все пять этажей, и постучавшись в каждую почти квартиру, он был отторгнут человечеством как инородное тело. Кто-то был в завязке, кто-то так пьян, что и не догнать, а где-то его перехватили бдительные жёны потенциальных собутыльников.
С последней, Мариной, он встретился уже на площадке между первым и втором этажей у почтовых ящиков. Взгляд её был так ужасен и подозрителен, норов так крут и бескомпромиссен, что Витька со страху, боясь встретиться с ней глазами, уткнулся в чужой почтовый ящик.
– Не пьёт больше Лёша! – зашипела она страшным звуком. – Не вздумай к двери подходить, алкаш! Как тебя ещё в твоем театре терпят?
– Что ты, Марин. – испугался Витя. – Я вот за газеткой вышел. Да за квитанциями.
И он стал судорожно вытаскивать из прорези для писем рекламную газету.
– Смотри у меня! – лязгнула зубами Марина и победно раскрыла дверь на втором этаже. В проеме, нервно маячил бледный и перепуганный дружок Лёша. На Виктора он так замахал ресницами, что мысли о том, что Лёха может быть, всё таки как-нибудь, сможет выбраться из квартиры, были вышвырнуты из головы потоком воздуха, от с грохотом захлопнутой двери.
"Убьёт она его, когда-нибудь" – подумал Витя шёпотом: – "Или он её" – и печально поднялся в свою квартиру.
Водка совсем уже закончилась, а идей о проведение досуга, по-прежнему не было.
От скуки он стал листать рекламную газету.
Ни анекдоты, ни кроссворд отвлечь от тоскливых мыслей, конечно, не могли и вариант с походом в магазин за добавкой, маячил неотвратимо как контролер автобуса.
Перелистнув ещё пару страниц, Виктор Тимофеевич уже почти тянулся к штанам, как его внимание привлекла страничка с заголовком "Интим"
Просматривая фото манерных дам, он вел, сам с собой, разговор о морали и совести.