— А сейчас увидишь! – подмигнул
мальчику Михаил, и стал оглядываться по сторонам. Пассажиры на
местах дремали или почитывали газеты и журналы. Никто не обращал
внимание на них, – смотри!
— АААА! – чуть не задохнулся от
неожиданности Богдан, прикрывая ладонью рот. Кожура полетела в
открытое верхнее окошко, – ты сто?
— А вот взял и выкинул! – тихо
ответил Михаил, прилаживая указательный палец к губам. – Никому не
говори Богдан - это наш секрет!
— Ого! А мама говолит сто так делять
незя!
— Мама твоя правильно говорит, – уже
пожалел о содеянном Михаил, – но иногда все мы делаем плохое, рано
или поздно, главное понимать, что это плохо и не делать так
больше.
— Я сбехаю есё за бананом… –
воодушевился Богдан, пытаясь вскочить на ноги.
— Не надо, Богдан! – остановил порыв
малыша, Михаил. – Плохого помаленьку!
— Холосо! – согласился Богдан, и,
глянув на Михаила, как ни в чём не бывало, вернулся к старой теме,
— дядя Миса, посему ты пахнес как мой папа?
— Ты же видел, как я выкинул кожуру
от банана?
— Да!
— Нуу, вот поэтому! – малыш в
недоумении открыл рот, Михаил улыбнулся и продолжил: — Потому что я
плохой! А плохие дяди всегда плохо пахнут и делают иногда странные
вещи.
— Нет, дядя Миса, ты не плохой. Ты
плосто немного неплавильный. Есё ты доблый, а доблые дяди не бывают
пйохими! – расчувствовавшись, Михаил встрепал волосы Богдана, — а
вот мой папа, он пйохой! Когдя я выласту, то папу убю!
— Малыш, успокойся! Так нельзя
говорить! – испугался Михаил агрессивной вспышки Богдана,
приобнимая его.
— Извините нас! Богдан наверно вас
утомил? – появилась из-за спины молодая женщина. По её невеселым
искрам в глазах, Михаил понял, что последние слова сына она
слышала. – Богдан, ну-ка иди на своё место!
— Нууу мама! – захныкал мальчишка, –
я с дядей Мисай сизу, он не плотив…
— Михаил? Меня Тамарой зовут, я мама
Богдана.
— Очень приятно познакомится, мне ваш
мальчик не мешает, пусть сидит. – Заступился Михаил за Богдана,
пытаясь не дышать, дабы не отпугнуть своим перегаром женщину.
— Нет, серьезно, я знаю своего сына.
Он бывает очень навязчив, – мягко проговорила Тамара Михаилу и
более жестко, обращаясь уже сыну, продолжила: — Ну-ка встал и
пошел!
Богдан вздохнув, беспрекословно
поднялся с кресла, и, глядя под ноги, поплелся назад, успев бросить
печальный взгляд на Михаила.