Он подносит к губам мою кисть, целует её, ладонь, тыльную сторону, каждый палец по отдельности – и резко подводит мою же руку к моим глазам.
- Смотри.
Я опускаю глаза и вижу свои ногти, уже не просто тёмные – практически чёрные, удлинившиеся, уплотнившиеся, заострившиеся на концах. Не ногти – звериные когти.
Боже.
- У тебя есть донум, но ты же предпочитаешь хранить молчание, Агнесса-Ренна? Храни… Может быть, король отдаст тебя жрецам. Они даже руки пачкать не будут – ты сама перережешь себе горло.
Лицо лирта Лиграна утыкается мне в волосы, он шумно вдыхает, почти касается шеи мягкими, слегка влажными губами и вдруг отстраняется.
- Молчишь? Прощай, Агнесса. Мы в любом случае найдём фелинос, только теперь чуть позже. Мне жаль.
Сначала он выходит, потом хлопает дверь, потом – лопается защитная полусфера. Я бросаюсь к стене, отделяющей меня от соседа.
- Март!
Он подскакивает на месте, подбегает к решетке, хватает меня за руки, лицо искажается – Март тоже смотрит на когти, на наших глазах втягивающиеся, светлеющие.
- Ты тоже…
- Март! – меня колотит от ужаса, и я сжимаю его руки, щипаю кожу до синяков.
- Тише, тише, тише, - успокаивающе шепчет он. – Не отчаивайся, всё ещё может измениться… Ну почему ты не хочешь ничего им рассказать?
- Я хочу, но мне нечего рассказывать, Март, никто мне не верит, никто мне никогда не поверит!
Он снова бормочет что-то бессвязное, бессмысленное, но успокаивающее, и в этот момент снова раздаётся скрип двери, и я вижу изрядно встрёпанную Ильяну.
- Идём, Март, - шепчет сестра некроманта. – Сейчас. Быстрее!
- А она? – он не двигается, кивает на меня.
- Что «она»? Я не могу попасть в её камеру, это слишком сложно, я и к тебе-то еле-еле добралась... Скорее! Нас выпустят но надо поторопиться…
- Не уходи! – вне себя от ужаса я крепче вцепляюсь в руки Марта, через решётку, когти, кажется, снова выступают и впиваются в податливую мякоть его ладони. – Не оставляй меня!
Боже, я больше не могу здесь находиться.
...Что-то взрывается вокруг, маленький разноцветный фейерверк, смерчики воздуха закручиваются под потолком. Словно легкая дымка, расплывчатая, дрожащая, накрывает нас с Мартом, ещё держащихся за руки, сминает, как тёплый пластилин, тянет и тянет куда-то прочь.
14. Глава 14.
Одуванчики.
Опять?!
Да, именно. Огромные, как круглые дыньки, белые цветочные головки покачиваются на ветру, отчего-то прямо надо мной, и сквозь них просвечивает синее небо, льётся слепящий солнечный свет. Я умерла и попала в рай, я почти что бессмертный белокрылый ангел, мне так хорошо… Спокойно. Кажется, я лежу прямо в траве, высокой, не меньше метра в длину, изумрудно-бирюзовой, шелковистой, словно её только что вымыли специальным кондиционером для травы и расчесали щёткой. Удивительно, удивительно замечательная трава, мя-агонькая.