«Вот же гад! — подумала я. — Нужно было разрешить моему раненому
ему ноги выдернуть. И язык заодно».
— Чего ты хочешь? — спросила хмуро.
Он снова облизнул губы.
— Ночь. Всего одна ночь. Сегодня. И я к тебе больше близко не
подойду.
Я крепче сжала ручку ведра. Как же хотелось проклясть парня
прямо здесь и сейчас. Но если правда, что инквизиторы поблизости
рыщут, то проклятие они за версту почувствуют.
— Решай, — прогнусавил Боел. — Я тебя вечером в доме Линды ждать
буду. В крайней хате. Я часто там ночую. Так что думай... Не
придешь, жди поутру ищеек. Заодно и тебя проверят. А то уж слишком
ты умная травница. Может, в тебе какой другой дар есть.
«И почему я до сих пор не прокляла его?»
— Пошел вон, — сказала я и направилась к крыльцу.
— Вечером, на закате, — тихо сказал парень мне вслед. — Решай
сама. Я подожду до вечера.
Я вошла в дом и устало вылила воду в котел.
Покосилась на раненого. Он спал. Я вздохнула и начала делать
новое зелье.
Сегодня Изарт смог встать и даже прогулялся перед домом.
Недолго. Мне казалось, он пытался колдовать. Я ощущала легкие
вибрации силы. Но силы не обычной: горячей, такой, словно бы костер
рядом горел. Вернулся он злой и весь в поту. По лицу бежали капли.
Он слегка покачивался.
— Тебе не стоит так напрягаться, — подметила я, оценив его
обессиленный вид.
Изарт глянул на меня раздраженно.
— Ведьме не стоит учить, что мне делать.
— Ты не здоров, — упрямо повторила я, пропустив мимо ушей
презрительное «ведьме».
— Ты не представляешь насколько, — хмуро выдал он и глянул на
мой чан. Поморщился. — Давай свое зелье. Ты ведь мне его
варишь?
Я кивнула. Он вернулся на свою скамью и сел, вновь прикрыв
глаза.
Я нарезала хлеба, густо намазала его маслом и налила в глиняную
чашку похлебки из тертой муки.
— Садись, поешь для начала. Тебе не только зелье нужно для
выздоровления, но и физические силы.
Он приоткрыл глаза, глянул на поставленную на стол еду. Вздохнул
и поднялся. Подойдя ближе глянул в тарелку и насмешливо
фыркнул:
— Это еда?
Мне даже стало обидно.
— Извините, куропаток и заморских яств не держим.
— Не обижайся, ведьма, — в этот раз он сказал вполне миролюбиво
и сел на деревянную табуретку. — Это я от собственного бессилия
злюсь.
Я внимательно посмотрела на раненого. Он больше ничего не
говорил. Молча съел все, что я предложила, и зельем запил. После
чего вернулся к скамье.